Как я была Пинкертоном. Театральный детектив (Раневская) - страница 21

– Конечно, я говорил о Лизе! Она же двойник Павлиновой, разве вы не видите? Мать родная спутала бы. Она их и путала. – Встретившись с недоуменным взглядом Проницалова, быстро уточнил: – В детстве. На фотографиях.

О детстве и фотографиях Проницалов поинтересоваться не успел, Гваделупов махнул рукой: «А!.. Разбирайтесь тут сами!» – и удалился уже без пения.

Никто ничего сказать толком не мог, мы все были уверены, что Любовь Петровна закапризничала и осталась в Тарасюках, а потому не задумывались, что не так. Было решено до утра разойтись и все, что вспомним, подробно записать, а записки передать товарищу Проницалову.

Подкатилов поморщился:

– Терпеть не могу эпистолярный жанр.

Я поддержала:

– Действительно, не проще ли рассказать, если что-то вспомним?

Проницалов согласился выслушать наши откровения утром. Но утром мы прибывали в Малозаседателево, теперь Суетилова и Тютелькина волновал вопрос о замене Павлиновой Лизой куда сильней, чем даже вчера.

Актеры вернулись в каюты, а начальство осталось с милиционером обсуждать создавшуюся ситуацию. Перед уходом я тихонько поинтересовалась у Тютелькина:

– Где Вы его взяли?

Тот махнул рукой:

– В Тарасюках других не было. Он всего третий день как при должности. Старший у тещи в деревне, вернется только через два дня. А этот сам напросился. Как увидел, что я кого-то разыскиваю, поднял на ноги весь городишко. Но никто Любовь Петровну не видел. Ее правда нет в Тарасюках, мы даже в колодцы заглянули.

– О господи!

Тютелькин вздохнул:

– Вот именно…

Не мог же человек, да еще такой, как наша Любовь Петровна, которая себя в обиду не давала никогда, просто взять и испариться на солнышке? И стечь лужей, как снежная баба тоже не могла.

До следующей остановки милиционер Проницалов успел поговорить с директором и режиссером, отказавшись брать на себя ответственность за замену Павлиновой ее костюмершей Лизой, но и не запрещая этого, а также опросил большую часть артистов. Не узнав, впрочем, ничего нового.

Главный вопрос – куда пропала Любовь Петровна – остался без ответа.

Все почему-то были убеждены, что Павлинова садилась на пароход, но никто не видел, как и когда. Заявления разнились от «кажется, да» до «кажется, нет».

Я прекрасно понимала, что бравый милиционер не потерпит вмешательства в расследование, потому задала риторический вопрос, не обращаясь ни к кому:

– А ее вещи целы?

Проницалов в сопровождении Суетилова помчался в каюту Любови Петровны. Тютелькин поинтересовался у меня:

– Есть какие-то сомнения?

– Мы побывали в ее каюте, когда услышали пение Лизы. Знаете, там нет портрета Вадима Сергеевича. Это странно.