Как я была Пинкертоном. Театральный детектив (Раневская) - страница 64
Мы вернулись на пароход в отвратительном настроении. Подкатилов ворчал, что Любовь Петровна устроила бы выступление посреди главной площади прямо под ливнем и зрители бы слушали, забыв о потоках воды.
Это была правда. Однажды, оказавшись в похожей ситуации, Павлинова выступала посреди улицы под дождем. И ведь слушали, остановив движение, забыв о зонтиках и о том, что куда-то опаздывают. Лиза сочла это глупостью, не достойной Примы.
Мы только развели руками: каждому свое. Лиза считала, что основная забота Примы собирать цветы, забывая, что сначала надо эти цветы посадить и за ними ухаживать. Мы все чаще вспоминали, сколько и как работала на свою славу Любовь Петровна. Она ее заслужила, хотя и была славой испорчена.
Но Лиза оказалась только испорчена, причем довольно быстро.
Я согласилась с Гваделуповым, заявившим:
– Больше в бенефисные гастроли ни ногой! Пусть эта новая Павлинова ездит и поет сама.
Грустно…
Одна из кают на «Писареве» оставалась незанятой. Мы недоумевали: неужели Суетилов надеется, что Любовь Петровна поднимется со дна речного, аки Садко, побывав в гостях у Морского царя?
Но все оказалось просто. Перед отплытием Суетилов появился на пароходе не один. Следом за ним шел высокий сухопарый мужчина неопределенного возраста в строгом костюме и с большим портфелем в руке. Показалось, что он привык к форме, настолько чеканным был шаг и прямой спина.
– Позвольте вам представить, – Суетилов запнулся, видно, пытаясь подобрать слова для наименования должности «гостя», потом решил обойтись вовсе без формальностей и продолжил: – товарища Строгачева.
Взгляд, который товарищ Строгачев бросил на директора, вполне соответствовал фамилии. Мне почему-то пришло в голову, что даже тамбовский волк ему едва ли товарищ.
Строгачев коротко кивнул и направился прямехонько в ту самую пустую каюту. Следом за ним замельтешил Проницалов. Два матроса следом потащили какой-то ящик.
Гваделупов поинтересовался театральным шепотом:
– Кто это?
– ОГПУ, – четко по буквам произнес Суетилов, ввергнув нас в недолгий ступор. Обыкновенные четыре буквы, поставленные в таком порядке, могли означать шум мотора черного воронка. Стало не по себе.
Суетилов нашей оторопи удивился:
– А чего вы ожидали? У нас концерт в Ливадийском дворце перед САМИМ.
– Так это не из-за?.. – кивнул куда-то в сторону Гваделупов.
– Пока нет.
Все поняли, что означал вздох Суетилова, сопровождавший эти слова. ОГПУ просто неизвестно об убийстве. Все верно, только потому нет десятка черных воронков возле причала. Хотя зачем воронки, если у нас целый пароход? На нем и отвезут куда следует.