Кстати, на Западе разведка — нечто совсем иное, нежели у нас, гораздо больше, чем силовая структура. У них это называется даже по-другому— разведывательное сообщество. Это— интеллектуальная элита, вбирающая в себя профессионалов из различных областей человеческой деятельности. Вы можете себе представить, чтобы у нас ФСБ была таким же «проходным двором» для университетских профессоров политологии и магистров искусств, докторов психологии, врачей и инженеров, как ЦРУ США? У нас ФСБ — закрытая военизированная каста «слуг государевых», где можно сделать карьеру только вертикально— поднимаясь по ступеням карьерной лестницы снизу вверх. Туда нельзя прийти со стороны, когда, например, возникает нужда в специалистах по Востоку, и нельзя временно покинуть учреждение, вернувшись на университетскую кафедру.
В результате, как всякая закрытая бюрократическая структура, ФСБ вырождается, будучи неспособной побороть даже блогеров с фейсбучными «экстремистами». При этом разведка остается делом, требующим затраты колоссальных интеллектуальных ресурсов, которых у наших чекистов просто нет. Полный, тотальный провал наша разведка потерпела на Украине. Украина ее просто не интересовала. Результат этого провала будем расхлебывать еще долго. Чекисты давно уже не способны выполнять никакой иной функции, кроме карательной, да и эту работу делают через пень-колоду.
Англосаксонская двухконтурная модель управления прекрасно решает вопрос социальной мобильности: даже эмигранты, получившие американское гражданство уже в зрелом возрасте, способны пробиться в высшие эшелоны власти — как государственной, так и наднациональной. Власть в России же носит характер закрытой касты, и потому стремительно деградирует, не имея притока свежей крови (точнее, свежих мозгов).
В чем важнейшая функция теневого контура власти? Он обеспечивает преемственности курса. Президенты меняются, а их советники переходят по наследству преемнику. Меняются директора ЦРУ и других 16 разведучрежде-ний США, но интеллектуальный костяк специалистов остается. Перестановки носят ситуативный характер. Скажем, последние 15 лет наибольшую скорость продвижения по службе имеют арабисты и вообще специалисты по Ближнему Востоку (нынешний директор ЦРУ Джон Бреннан — востоковед, свободно владеющий арабским языком). До этого спрос был на специалистов по Восточной Европе. В годы холодной войны главным направлением работы было советское, поэтому карьерный успех сопутствовал эксперту по русским делам Бжезинскому.
Теневой контур не обновляется тотально в тот момент, когда Белый дом переходит из рук в руки от демократов к республиканцам и обратно. И вообще, публичная власть на Западе — это, как я уже говорил, скелет и мышцы (хотя, наверное, будет вернее сравнить ее с лицом и ртом), но мозг всегда находился и будет находиться в теневом контуре. Попасть «в мозг», пройдя сложнейшие фильтры, неизмеримо сложнее, чем стать сенатором или даже президентом (для этого надо нравиться публике). Выборы меняют лишь ОБЛИК власти на Западе, не затрагивая ее целей и возможностей.