— Лорд советник, ее раб развалил мне всю баню. Пришел вечером и принялся крушить все вокруг. Ну, я его и посадил на цепь.
Ое-ей, чего это лорд хмурится изволит. Не-не, а ну-ка прежнее выражение всесочувствия на морду и в атаку на хряка (говорю ж стихами балуюсь). Давай же, он сам подсказку тебе дал. Вурдалаков клык, придётся помочь. Спасение умалишенных, дело самих умалишенных.
— Уважаемый, вы лично посадили его на цепь и в клетку? — только бы попался.
— Да, схватил за шиворот и на цепь… — ой, дибилушка-а-а-а! Рой, рой себе могилку, — ну и потрепал его немного, — правильно, поглубже, поглубже рой. Я б на твоем месте вообще с утеса сиганула.
— Вы хотите сказать, что мой раб разнес вашу баню, а вы его после этого, так просто, за шкирку, как котенка блохастого, взяли, да еще и отлупили. Как же так, если он такой сильный, что здания крушит? Почему же он не отбился от вас, уважаемый?
Я гений! Нет, даже не так. Я ГЕНИЙ! По мере того как просветлели лица советников и расцвел в идиотской улыбке кривонос, я поняла: банщику пришел полный и безоговорочный, ну тот, который выдает билетики в одну сторону без возможности возврата.
— Откуда мне знать, почему не отбивался. Баню же он таз…кхм-крх…кхе…разрушил как-то.
Как-то, разрушил, ага. Знаем мы это как, а точнее чем. Ну, я честно не хотела, но как говорится, не поминай имя великой банной емкости всуе.
— И чем же он ее разрушил? — вот и ножки уже подкосились, не держат они чревоугодника. Понял он, что не отвертится.
— Он это…пинал…и разрушил…сильно так…тазиками.
— Что сделал с тазиками? — переспросил лорд советник.
— Пинал он их, сильно пинал…и разнес все, тазиками.
Финал! Абзац! Занавес! Да уж, если и была надежда у несчастного, то только что она почила смертью храбрых. А нечего было честных граждан на суд совета вызывать. Знаем мы их «отметится» и «поставить в известность». Мешочек серебряников он с меня хотел стрясти, и поставить об этом в известность совет. А так всегда бывает, если крутишь пятой точкой перед мордой дракона. Тут два варианта развития событий. Или уголек на месте небезызвестной точки, или отсутствие ее же (точки, которая пятая).
— Позвольте взглянуть на этого всесильного раба, — решил поставить точку (не пятую!) в этом деле пенек.
Да как водяному в прорубь, легко! Один из стражников впустил в зал моего болезного, а в том, что он болезный, тут не сомневался никто. Весь из себя мокрый, грязный и облезлый, он представлял жалкое зрелище. Даже я не смогла бы лучше изобразить убогого. Вид а-ля били-били, колотили, морду в ж… кхм…в фаршик превратили.