Больше всего я боялся, что кто-то из редакции в окно увидит, в каком нелепом положении очутился новый автор. Как пойманный на месте преступления, я мгновенно оказался в кольце случайных зевак: в том числе школяров, старух, вечно спешащих со своими авоськами; теперь на мое горе они никуда не торопились! Я возвышался над ними благодаря своему росту. Глупее ситуацию трудно было придумать.
Милиционер взял меня на прицел уже издалека, его карие глаза выражали не строгость, а деланное сочувствие. Он был примерно одних лет со мной. Расступившись, зеваки впустили его в круг, ко мне, и снова замкнули кольцо. Представление началось. Почему я пошел пешком, зачем пошел через улицу в неположенном месте? Теперь, если меня задержат, я могу не только не попасть в редакцию, но и опоздать на уроки. Если и отпустят со штрафом, неудобно на глазах у всех лезть в редакционный подъезд. Положеньице — нарочно не придумаешь!
Года за два до войны на городских улицах появились одетые в белую парадную форму деликатные милиционеры. К нарушителю порядка — матерщиннику, пьяному, перешедшему улицу не там, где надо, — подходил великолепный, не только изысканно одетый, но и изысканно вежливый блюститель порядка. Он щелкал каблуками, отдавал честь, объяснял причину, по которой «беспокоит гражданина такого-то» и в эпилоге предъявлял просьбу: «Вы нарушили, с вас рубль штрафу».
Теперь от ритуала сохранилось все — от отдавания чести до квитанции, но исчезла романтика белого костюма, артистизм в выполнении сцены. Хотя не исключено, что глазастый постовой, у которого на мундире, когда он расстегивал шинель, я увидел колодки боевых медалей, в молодости надевал белую форму.
Он лихо козырнул, представился:
— Старшина Пелипенко (или Короленко), — и я ждал требования об уплате штрафа. Но вместо этого усач спросил:
— Прошу прощения, кто вы по специальности? Кем работаете?
— Учитель, — выдавил я. Это была полуправда: я был не только учителем, но и директором ШРМ № 2.
— Учитель… учитель… — прошелестело в толпе и интерес к моей личности еще больше возрос. Какой-то парень в рабочей спецовке с пакетом молока в руке присвистнул от удивления; девушки студенческого обличья, смакующие мороженое, уважительно и вместе с тем с сожалением поглядели на меня. Еще минута, и какая-нибудь из пенсионерок окончательно уничтожит тем, что выступит в мою защиту.
— Вот видите, товарищ учитель, — подхватил милиционер, — какой вы ценный для нашей Родины человек, а нисколько не бережете спою жизнь. Ведь на вас могла наехать машина, вывести вас из строя, не говоря о худшем. Чтобы вам еще лучше запомнилось сегодняшнее происшествие, которое кончилось для всех, к счастью, благополучно, предлагаю уплатить три рубля штрафа, а квитанцию сохранить на память об органах милиции, которые бдительно стоят на страже здоровья и жизней наших дорогих советских людей.