«Какое предательство! — ужаснулся про себя Кути. — Бедная Кларика!»
Но комплимент старую деву не тронул.
— Так все говорят, когда что-нибудь нужно. А когда я сделаю все, о чем меня просят, тут же забывают свои обещания! Но это я к слову, к вам это не относится. Задавайте ваши вопросы!
— То, что вы нам сообщили, было весьма интересно! — продолжал льстить ей Ружа. («Ничего особенного она не сообщила!» — усмехнулся про себя Кути.) — Об одном только вы умолчали.
— О чем же?
— Щекотливый вопрос. Поверьте, мне не хотелось бы задавать его такой симпатичной, но все же, как мне показалось, весьма сдержанной, я бы сказал, благонравной даме.
Кути, сидевший чуть в стороне у окна и не принимавший участия в разговоре, от изумления раскрыл рот. «Рехнулся старик! Нашел, с кем заводить амуры!»
Секретарша воздела руки к затылку и легким движением поправила прическу.
— Не смущайтесь! — подбодрила она Ружу. — Обещаю вам не упасть в обморок.
— Дело в том, что нас интересует интимная сторона жизни Ковача.
— Таковой просто нет! — отрезала секретарша.
— Должна быть, — упорствовал Ружа. — Пал Ковач — мужчина здоровый и привлекательный. Не может он жить монахом.
— Должна заявить вам, — отчеканила она тоном, не терпящим возражений, — что главное для нас — наша работа. Работа и еще раз работа. Альфа и омега нашего бытия. Такого же мнения придерживался и коллега Ковач.
Кути хотел было вставить слово, но шеф жестом остановил его.
— Все мои прежние начальники делали мне предложения или, во всяком случае, намекали, я думаю, вы понимаете на что, — продолжала секретарша. — Коллега Ковач никогда не позволял себе ничего подобного. Потому что уважал меня.
Мысленному взору Кути представился бессловесный, бесчувственный Ковач, с благоговейным почтением обхаживающий мешок с толчеными сухарями, в который перевоплотилась старая дева. А Ружа, человек терпеливый, спокойный в речах и неторопливый в движениях, за тридцать два года службы научившийся ничему не удивляться, согласно кивал головой, хотя глаза его хитро сощурились, виски порозовели и в уголках губ подрагивала улыбка.
— Если не ошибаюсь, у вас прекрасная память, — сдержанно произнес он.
— А как же иначе! — воскликнула тщеславная секретарша. — Это же профессиональное качество.
— Быть может, вы припомните случаи или случай, недавний или давнишний, когда Пал Ковач посылал кому-нибудь подарки или цветы. Ведь должна была быть причина, по которой он воздерживался от намеков в ваш адрес! — добавил он, с лукавым смущением поглядывая на секретаршу. — Вы понимаете, о чем я? Это просто непостижимо.