— Уже поздно, — взглянула Кларика на часы. — Не знаю, до которого часа дежурят в редакциях.
— Неважно. Если не выйдет иначе, звоните домой главным редакторам, заведующим отделов, выпускающим. Столько раз они нас выручали. Думаю, и теперь не откажутся.
Уже стоя в дверях, Кларика предложила:
— Я вам чаю могу заварить. Хотите? А то на улице холодно!
— Хочу, — с улыбкой сказал подполковник и обратился к Кути: — Я пригласил тебя, чтобы рассказать о покушении Мюллера, его показаниях, словом, о полном бурных событий сегодняшнем вечере.
— Чтобы в следующий раз не нужно было опять наступать мне на ногу, — пробурчал капитан и приготовился слушать.
— Операция следует за операцией. Они вынуждены спешить, потому что не знают, как долго еще продержится Ковач.
Кути взял со стола начальника чистый блокнот и ручку, что-то записал и поставил рядом три вопросительных знака.
— Салаи, — продолжал подполковник, — ты вернешься сейчас в тюрьму и примешь меры, чтобы Ковач в течение суток не показывался из камеры. Никто не должен получать о нем никаких известий. Понятно? Ни одна живая душа. А ты, — повернулся он к Кути, — усилишь на всех постах наблюдение. Завтра мы начинаем действовать!
Капитан один за другим перечеркивал вопросительные знаки.
— Откуда они знают, — не отрывая глаз от блокнота, спросил он, — что Ковач по-прежнему молчит?
— От адвоката, — тут же встрял Салаи. — Мог бы придумать вопрос поумнее!
Кути все еще что-то черкал в блокноте.
— Адвокат был у него позавчера. С тех пор он мог и заговорить.
— Тогда мы уже арестовали бы их! — строго возразил старший лейтенант.
Ружа, нахмурившись, следил за их диалогом.
— С арестами, как известно, у нас не спешат, — сказал Кути. — Раскрытие всей агентуры, сбор доказательств требуют времени. Они это понимают. — И решительно заключил: — Они откуда-то знают, и знают наверняка, что Ковач молчит! Откуда? Кто им сказал? — вопросительно посмотрел он на шефа.