– То, что у тебя был брат-близнец? И что вы с давних пор были на ножах?
– Это и еще очень многое! К примеру, что привело нас с Джоном в эти края…
– У нас будет время поговорить! Не знаю, говорила я тебе или нет, но Колл пытался объяснить мне, почему вы с Джоном были в ссоре. Ну, по крайней мере, рассказал то, что знал.
– Ты, конечно, права, нам надо все рассказать друг другу. Замалчивание важных вещей ни к чему хорошему не приводит. Силы небесные! Всю мою жизнь я думал, что брат пытался меня застрелить, потому что знал – это по моей вине умер наш дед Лиам, и не мог мне этого простить. Как глупо с моей стороны! И как ужасно! Я и представить не мог, что детские страхи могут разрастись до невероятных масштабов и испортить не только отношения с близкими, но и всю жизнь!
Его голос задрожал и смолк. Александер закрыл глаза и увидел перед собой лицо Джона, искренне обрадованного встречей.
– Изабель! Это не Джон стрелял в меня… Mo chreach! Все эти годы я заблуждался. А теперь Джон умер и…
– Он пожертвовал собой, чтобы спасти детей, Алекс!
– Знаю! И я очень сожалею, что принес родным так много горя, и все – из-за своего ослиного упрямства! Простит ли меня отец?
– Алекс, а ты бы простил своего сына?
Глядя на светлое пятно на стене, Александер молча кивнул. Он долго смотрел на жену. В молочном свете раннего утра ее кожа казалась почти прозрачной. Он погладил ее сначала легонько, потом сильнее – просто, чтобы ощутить ее тепло, то, что она – живая. Он закрыл глаза.
– Изабель, ты такая… такая живая!
– Еще бы! И ты тоже!
Слезы потекли по щекам Изабель. Александер ласково смахнул их ладонью, потом позволил пальцам скользнуть вниз, к грудям, горделиво выглядывавшим из-под гривы волос.
– Алекс, сделай мне еще ребенка! Я хочу еще ребенка, а лучше двух или трех… Столько маленьких Макдональдов, сколько выносит мое чрево! Сколько угодно, лишь бы они были от тебя!
Голос женщины чуть охрип от волнения, но это не помешало ей улыбнуться.
– Я хочу стать садом, в котором будет расти много-много Александеров Макдональдов, которые натащат полный дом лягушек и гусениц!
– Mo chreach! А еще мы вырастим с десяток Изабель Лакруа, которые станут таскать кошку за хвост и украсят собой нашу жизнь!
Они дружно захохотали. Александеру вдруг захотелось забыться в объятиях этой женщины, сделать с нею эти несколько дюжин детей, которых она требовала от него всем своим существом, узнать все прелести спокойной семейной жизни в окружении близких – тех, кого он будет любить и оберегать… Опрокинув Изабель на спину, он осыпал ее тело поцелуями. С утренним бризом в комнату проникли пение птиц и приятная прохлада. Он поежился. Изабель накрыла их обоих простыней и обхватила его затылок руками. Она представила себя с ним алебастровыми изваяниями, навек застывшими в объятиях друг друга.