В приисковой глуши (Гарт) - страница 42

— Но как вы думаете, честно ли это? Понравилось ли бы это ему?

— Понравилось ли бы ему? — повторила она лениво.

— Кресси, — сказал серьезно молодой человек, вглядываясь в ее лицо, скрытое в тени. — Вы не дали ли ему права обижаться? Понимаете вы меня?

Она помолчала, как бы соображая.

— Хотите, я его сюда позову? — спокойно спросила она, без малейшего следа лукавства или кокетства. — Вам, может быть, приятнее, чтобы он был тут, или, чтобы мы вышли отсюда и присоединились к ним? Я скажу, что вы вошли как раз, когда я выходила.

Что мог он на это ответить?

— Кресси, любите ли вы меня?

Смешной вопрос в устах человека, державшего ее в своих объятиях, если он верил, что это правда; и дрянной вопрос, если он не верил.

— Я думаю, что я полюбила вас с первой минуты, как вы появились у нас. Должно быть, поэтому самому я и обручилась с ним, — отвечала она просто. — Я знаю, что люблю вас, и думала только о вас, когда уезжала отсюда. Я вернулась назад, потому что любила вас. Я любила вас в тот день, как вы приходили к маме… хотя думала тогда, что вы идете рассказать ей про Мастерса и об явить, что не примете меня обратно в школу.

— Но вы не спрашиваете, люблю ли я вас?

— Но ведь вы любите, как же вы могли бы теперь не любить меня? — доверчиво сказала она.

Что мог он на это ответить, как не заключить ее снова в объятия, хотя легкая дрожь, — точно из окна потянуло холодком, — пробежала по нем. Она, должно быть, тоже это почувствовала, потому что сказала:

— Поцелуйте меня и отпустите.

— Но мы должны переговорить друг с другом, милочка, когда… когда другие уйдут.

— Вы знаете сарай около межи? — спросила она.

— Да.

— Я обыкновенно хожу туда учить уроки, чтобы… чтобы быть с вами, — прошептала она, — и папа приказал, чтобы никто туда не ходил, пока я там. Приходите туда завтра, перед закатом солнца.

Последовал долгий поцелуй, во время которого им казалось, что они сказали все, чего не могли выговорить. После того они расстались; он тихонько отпер дверь, чтобы выпустить ее. Она схватила мимоходом книжку с пюпитра и проскользнула, точно легкое видение, по озаренной луной просеке, и минуту спустя ее голос, без всякого следа дрожи или волнения, уже смешался с голосами ее спутников.

Разговор дяди Бена с обворожительным иностранцем, который подслушал Джонни Фильджи, хотя и непонятный для его детского ума, имел некоторое и не маловажное значение для старейших поселенцев в Инджиан-Спринге. Сам город, подобно многим, ему подобным, был сначала поселком рудокопов, а потому его основатели и первые поселенцы опирались в правах на владение землей на рудокопных законах, первенствовавших над другими. Но хотя эти права считались несомненными даже после упразднения первоначальной оккупации и постройки лавок, контор и домов на месте покинутых приисков, городские предместья и порубежные округа заняты были скоттерами на самых неопределенных основаниях. Не многие из скоттеров позаботились запастись документами, доказывающими их владельческие права, а потому в Инджиан-Спринге узнали не без волнения новость, что мексиканский надел в три квадратных мили, занимавший целый округ, был в последнее время утвержден правительством и что предпринимается судебный иск для передачи этого надела в руки владельца.