– Я не понимаю, при чем тут инквизиция? Да, я грозил Франциску де Фуа, что отрежу ему уши, но перед этим он публично оскорблял не только меня, но и моего монарха, и я, как благородный человек, не мог стерпеть подобного обращения. В конце концов, мы можем все решить с ним поединком.
– Еще раз повторюсь: нам не интересны ваши мирские распри, – все таким же ровным голосом вещал инквизитор. – Вас обвиняют в том, что вы еретик и создали еретическую секту, где учите несогласно с верованием и учением святой церкви.
– Святой отец, я невиновен! – вскричал магнат. – Это поклеп. Я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинной христианской.
– Вы называете вашу веру истинной христианской только потому, что считаете нашу веру ложной? – Голос инквизитора не повысился ни на полтона. – Интересно. Но я спрашивал вас не о том. Мой вопрос: не воспринимали ли вы когда-либо других верований, кроме тех, которые считает истинными римская церковь?
– Я искренне верую в то, во что верует римская церковь и чему она публично поучает нас, – твердо ответил д’Альбре.
– Забавно вы отвечаете на простой прямой вопрос, сын мой. Но я готов признать, что в Риме есть группа лиц, принадлежащих к вашей секте, которых вы называете римской церковью.
– Я верую, искренне верую, во все то, во что должен веровать христианин, – взволнованно произнес влиятельный феодал, ни на секунду не забывающий о своем величии даже в узилище.
– О, эти хитрости я знаю, им, поди, уже лет четыреста, если не больше. Вы думаете, что христианин должен веровать в то, во что веруют члены вашей секты, ложно называющие себя христианами, так паче того – истинными христианами. Но мы теряем время в подобной казуистике, сын мой. Пока еще… сын мой. Скажите прямо: вы веруете в Святую Троицу?
– Верую, святой отец.
– Уже лучше. А веруете ли вы в Иисуса Христа, родившегося от Приснодевы Марии? Сына страдающего, воскресшего и телесно вознесшегося на небеса?
– Верую! – ответил д’Альбре несколько быстрее, чем для того требовалось бы.
– Веруете ли вы, что во время мессы, совершаемой священнослужителями, хлеб и вино божественной силой превращаются в тело и кровь Христову?
– Да разве я не должен верить в это?
– Вы маран? – В голосе инквизитора прорезалась ирония.
– Никогда им не был, – возмутился д’Альбре.
– Почему тогда вы отвечаете вопросом на вопрос? Все же вы не на дружеской посиделке находитесь, а на допросе в трибунале инквизиции, и я прошу вас об этом не забывать. Хотя у нас пока еще не само следствие, а так… дознание, – все таким же ровным голосом сделал выговор инквизитор. – Так вот: я вас спрашиваю не о том, должны ли вы веровать, а о том, веруете ли вы.