Сидней расхохотался было, но потом вдруг замолчал. Он понял, Что Кристина не шутит. Это было видно даже по ее глазам, которые из фиолетовых превратились почти в черные. Во всей ее фигуре сквозила едва сдерживаемая ярость, и это делало Кристину необычайно красивой.
— Что же вызывает у тебя сомнение?
— Ты сказал, что ты мой муж, но я не помню тебя. Почему я должна позволять тебе устраивать мою жизнь?
— Кристи, ради Бога!..
— Чем ты можешь доказать, что мы с тобой муж и жена?
— Не верю собственным ушам! Какие доказательства тебе нужны? Свидетельство о заключении брака? Рождественские открытки, подписанные нами обоими? Я могу показать тебе все это в любую минуту, только объясни, зачем мне лгать?
В глубине души Кристина понимала, что в подобной ситуации вряд ли кому-нибудь придет в голову брать на себя ответственность за чужую жену. Но ее не покидало ощущение, что они с Сиднеем перестали быть близкими людьми до того, как ее сбила машина.
— Ответь мне, Тина! — настойчиво повторил Сидней.
— Я не утверждаю, что ты лжешь, но слова остаются лишь словами.
Сидней схватил Кристину за плечи.
— Мое слово сейчас важнее всего для тебя!
И с этим Кристина не могла не согласиться.
Еще бы! Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа. Кристине удалось прочитать пару статей о Сиднее Рейнольдзе в старых журналах, извлеченных из больничной тумбочки, после чего она перестала удивляться поведению медсестер. Но ее обуревали совершенно иные чувства. Когда ее называли миссис Рейнольдз, у нее возникало ощущение щемящей пустоты, к которому примешивалось нечто, от чего кружилась голова и захватывало дух, словно Кристина раскачивалась на огромных качелях.
Кристина посмотрела Сиднею в лицо.
— И все же этого мало! — заявила она. — Я ничего не знаю о тебе. Мне не известны твои привычки, что ты любишь на завтрак, какие фильмы предпочитаешь смотреть, где покупаешь костюмы…
Да, ты права, подумал Сидней, вглядываясь в глаза жены, мы действительно чужие люди. Тебе не известно еще одно обстоятельство — мы стали чужими не в результате несчастья, а гораздо раньше. Сидней почувствовал, что в его душе поднимается гнев и вдруг, даже не успев задуматься над тем, что он делает, притянул к себе Кристину и прильнул к ее губам.
Кристина задохнулась и попыталась отстраниться, но Сидней был настойчив. Вначале им двигало оскорбленное мужское самолюбие, затем он вдруг осознал, что держит в объятиях женщину, жену, к которой не приближался многие месяцы. К его груди прижималась полная упругая грудь Кристины, ее стройные длинные ноги прикасались к его ногам… К Сиднею внезапно вернулись полузабытые ощущения. Он почувствовал, как неукротимая сила наполняет его.