Мне вовсе не хотелось разговаривать с ней таким тоном, но что-то подсказывало, что для разрядки напряжения необходимо действовать именно таким образом. Иногда мы, журналисты, бываем настоящими скотами. Такие, увы, издержки профессии.
Интуиция меня не подвела. Татьяна машинально отхлебнула коньяк, и некоторое время сидела молча. Все это время она нервно курила длинную тонкую сигарету с золоченым мундштуком.
— Мог же ты меня хотя бы предупредить…
— Откуда я знал, что нашу "задрипанную" провинциальную газетенку читают в Киеве? И разве мог предположить, что из-за этой паршивой статейки ты сорвешься с места, дабы немедленно расправиться с автором? Правда, если бы я знал это, написал бы еще круче. И тогда бы, наверное, наша встреча состоялась еще раньше…
— Хам! — Мне показалось, что голос ученой дамы звучит уже совсем не грозно.
— Между прочим, могла и сообщить о своем приезде. Я бы встретил… — перешел в наступление.
— Могла бы… — огрызнулась Татьяна. — "Ваш абонент в настоящее время отсутствует. Можете оставить сообщение после длинного сигнала…"
Она была права. Телефон у меня стоял на втором месте по раздражительности после будильника, и я, в основном, все тяготы общения сваливал на автоответчик.
— Все равно мне приятно, что ты приехала. Только, как тебе удалось меня разыскать?
— В редакции объяснили, что существует не так много мест, где ты можешь быть после получки.
— Ты была в редакции? — ужаснулся я.
— Да. У тебя очень милый редактор. Мы так хорошо с ним пообщались…
— Ты ему глаза за статью не выцарапала?
— Зачем? Наоборот, сказала, что у него талантливые кадры, способные из ничего сделать сенсацию.
— Он, конечно, расцвел?
— Было такое. Обхаживал меня по высшему классу. Еще немного и предложил бы руку и сердце.
Похоже, она решила поиздеваться надо мной. Наверняка, заметила мой влюбленный взгляд, уж очень явно сосредоточенный на ее женских прелестях.
— У него жена и трое детей… — мрачно заметил я, с досадой констатируя, что мною овладевает ничем не обоснованное чувство ревности. И, дабы досадить столичной гостье, неожиданно для самого себя, добавил: — А ты, между прочим, ломаешь мою семейную жизнь…
— Да? — мне показалось, Татьяна смутилась. — Ну, так пригласи свою подружку. Или давай пересядем за ее столик. Я все объясню…
Бедняжка, она восприняла мои слова всерьез и действительно огорчилась. Я же, поддерживая начатую игру, лишь безнадежно махнул рукой. Мол, поздно, поезд ушел…
— Как ее зовут?
Я ничего не ответил. Не мог же я признаться, что не знаю имени своей рыжеволосой подружки…