— Теперь еще понятнее… Значит, и машина папина?
— Увы… Заработана и куплена за кровные "зелененькие". Я, хоть "молодая и неопытная", все же занимаюсь научной работой. В отличие от отечественных, меня охотно печатают западные издания, и платят, как это не странно, твердой валютой…
— Может, ты еще и Нобелевский лауреат? — не поверил я.
Проработав больше десяти лет в средствах массовой информации, я недоверчиво воспринимал сладкие сказки о баснословных гонорарах, которые якобы платят своим авторам иностранные издания. Несколько лет назад одна солидная американская газета скатала мою статью, естественно, пообещав заплатить, так я обещанного до сих пор жду.
— Нобелевский, не нобелевский, а кое-что в загашнике имеется..
— Конечно, когда папа академик, все, наверное, очень просто…
Я не ожидал, что реакция будет столь бурной. Машина резко затормозила и пошла юзом. Хорошо, хоть никого рядом не было.
— Что случилось? — деланно спокойным голосом, потому что душа во время маневра успела проскользнуть в пятку, спросил я.
Второй раз я видел Татьяну такой разъяренной.
В первый — когда она на лекции громила своих оппонентов. Только тогда была этакая благородная злость, одухотворенная идеей. Сейчас же весь крутой нрав женщины должен был выплеснуться на мою бедную головушку. Судя по ее виду, рассчитывать на то, что удастся выйти из схватки невредимым, не приходилось.
И все же, мне повезло.
Татьяна была интеллигентной женщиной, воспитание сумело пересилить эмоции. Некоторое время она сидела молча, неистово сжимая побелевшими от напряжения руками руль, затем как-то сразу резко расслабилась и даже попробовала улыбнуться. Но улыбка вышла ненатуральной, я бы даже сказал — злой. А голос, каким женщина заговорила со мной, был сухим и холодным. Такими голосами учителя в школе отчитывают провинившихся учеников.
Слова звучали отрывисто и жестко.
— Андрей, у меня нет желания ругаться с тобой, но, если ты еще раз назовешь меня папенькиной дочкой, нам придется сразу же расстаться. К твоему сведению, мой отец, невзирая на все его звания, ни разу даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне в карьере. Я всегда всего добивалась только своими силами… Так что, учти на будущее, если хочешь, чтобы у нас сохранились хорошие отношения…
Возможно, она была и права, только я не чувствовал себя нашкодившим школьником, чтобы выслушивать подобные нотации. К тому же, задирался я не больше, чем она.
— То же самое могу сказать по поводу колких замечаний о даме моего сердца…
В салоне воцарилось напряженное молчание. Атмосфера была такой, что, казалось, для примирения не осталось ни малейшего шанса. У нас обоих оказались жуткие характеры, что грозило погубить дело на корню.