— Явился, не запылился…
Андрей Павлович отложил рюмку и пристально посмотрел на сына.
— Где же ты шлялся всю ночь?
Федя проворчал нечто невразумительное и попытался прошмыгнуть в дверь. Андрей Павлович решительно преградил ему дорогу. Судя по разыгравшейся на наших глазах сцене, проблема отцов и детей во, внешне благополучной, семье была весьма актуальной.
— А поздороваться с гостями?
— Здрасьте… — так же невнятно пробормотал неблагодарный отпрыск и повторил попытку проскользнуть мимо отца.
И снова не получилось. Андрей Павлович поднялся со стула, он оказался почти на голову ниже сына, повернул его лицо к свету, долго внимательно изучал.
— Красавчик, ничего не скажешь… Ладно, потом поговорим, а сейчас садись.
— Я потом.
— Сядь! — грозно приказал Андрей Павлович, и Федя безропотно подчинился.
— Знакомьтесь, мой сынок Федор. Надежда моя и опора…
В голосе председателя угадывалась ирония с изрядной долей грусти.
— Мы уже успели познакомиться, — весело заметил я.
— Когда же? — Андрей Павлович пристально посмотрел на меня, хмыкнул, но оставил соображения при себе.
Таня тоже едко ухмыльнулась.
— Более того, мы успели стать хорошими друзьями. Я вообще люблю все таинственное и неизведанное, особенно — барабашек.
Наверное, все подумали, что я спятил, даже Федя.
— Какие барабашки? — переспросила Таня.
— Да есть такие, говорят. Сидят себе в закуточке и стучат, стучат, стучат. Работа у них такая. Как говорит мой знакомый из районного уголовного розыска капитан милиции Ященко Геннадий Сергеевич, без барабашек и жизнь не жизнь…
До Феди дошло.
Его лицо налилось кровью, он пытался испепелить меня взглядом и, наверняка, не задумываясь, свернул бы мне шею прямо здесь, за столом, если бы не отец, Предка он или очень уважал, или побаивался. Во всяком случае, вел себя при нем пай-мальчиком.
Почувствовав неладное, а атмосфера накалилась до такой степени, что не почувствовать было невозможно, Татьяна поспешно встала и подняла рюмку.
— Ну что ж, Андрей Павлович, большое спасибо за угощение, поверьте, нам было очень приятно с вами познакомиться, но, пора и честь знать…
Мы втроем, кроме Феди, ему так никто и не потрудился налить, выпили украинского женьшеня и направились к выходу.
— Парень, ты — покойник!
По сравнению с предыдущим лепетом фраза получилась вполне отчетливой и членораздельной. По-видимому, самый крутой фермер любил смотреть западные боевики и достаточно натренировался в ее произношении.
— Бьют барабаны, стучат… — подбодрил я его оптимистической речевкой.
Андрей Павлович провел нас до калитки, где еще раз пожелал удачи, и мы дружески попрощались.