— Довольно, отец! — перебила его Анна. — Не нужны мне никакие женихи. И слышать о них не хочу.
— Значит, ты выбираешь монастырь?
— Не знаю. Дай время подумать.
— Но ведь пора решать, давно пора.
Евпраксия была свидетельницей этого разговора и поспешила на выручку Анне:
— Не торопи свою дочь, боярин. Она еще не окрепла, и ей нужен покой.
После увещеваний отца Анна впервые задумалась о возможном замужестве, которое в скором будущем ей могут навязать. Она уже совсем не хотела быть монахиней, но, представляя себя женщиной, женой, Анна видела рядом только одного мужчину — Дмитрия. Он часто стал являться ей во сне, и содержание этих снов было таково, что она никому не решалась их рассказать. Вспоминая днем свои ночные видения, Анна невольно краснела и опускала глаза. Теперь, моясь в бане, она подолгу внимательно изучала свое тело и понимала при этом, что тетушка за такое купание строго бы наказала.
Оберег, который когда-то показался Анне зловеще потемневшим, теперь снова обрел свой прежний цвет, и этот знак вызывал в сердце девушки неуемную радость. Она уже не сомневалась, что Дмитрий жив и здоров, и молила судьбу поскорее дать весточку о нем.
На Святки Анна почувствовала себя достаточно здоровой и решила пойти в Софийский храм помолиться Оранте, которую, по примеру матушки Евдокии, считала своей заступницей. Евпраксия и Надежда отправились вместе с ней. Проходя мимо церкви Федора Тифона, они увидели Феофана, занятого оживленной беседой с двумя монахами, по виду приезжими. После обмена приветствиями Феофан тут же представил женщинам своих собеседников:
— Отец Паисий и отец Лука сегодня прибыли в Киев после долгого путешествия. Они привезли к Крещению Господню икону со Святой горы Афон. И хотя зимой путешествовать трудно, но икону и церковные книги они доставили в полной сохранности.
— Бог нам помог, — скромно заметил отец Паисий.
— Это купцы ждут весну, чтобы возвратиться на Русь по морям и рекам, — сказал отец Лука. — А мы, смиренные иноки, решились и на сухопутное путешествие. Из Царьграда через болгарские и валашские земли на лошадях добрались до южной окраины Галицкого княжества, а там уж на санях по первопутку. Четверо нас было, но один по дороге преставился, а другой захворал, лечится нынче в монастыре.
Монахи перекрестились и немного помолчали, опустив глаза.
— А придунайские кочевники вас в пути не обижали? — спросила Евпраксия.
— А что с нас возьмешь, мы ведь не купцы и не бояре, — ответил отец Паисий. — Да и половцы в это время года не больно разъезжают, сидят по своим зимовьям.