И все-таки, несмотря на все опасности и лишения, путники добрались до села, от которого уже рукой подать было до Монастырского острова.
Изнуренные трудной дорогой и скудным питанием, Анна и Никита попросились на ночлег в первую попавшуюся избу. Хозяин был человеком бедным и хотя поместил лошадей в стойло с двумя своими клячами и дал им сена, но для самих путников не нашел места в своей крошечной полуземлянке, да и едой не смог поделиться даже за деньги. Путникам пришлось заночевать на сеновале и доесть последний ломоть хлеба, что остался в дорожной сумке. На их счастье, погода была не сырая, и они смогли, зарывшись в сено, спокойно уснуть.
Но ближе к утру, когда лучи еще не взошедшего апрельского солнца уже осветили небосвод, они были разбужены звуками голосов и ржанием лошадей. Всегда настороженные беглецы тут же вскочили и, выглянув из-за сарая, увидели всадников, что медленно ехали по дороге, выискивая подходящую избу для ночлега. Их было человек пять-шесть, и возглавлял этот небольшой отрядец не кто иной, как Биндюк Укрухович. Узнав его, Анна едва не лишилась чувств от испуга. Переглянувшись с Никитой, она прочла в глазах старого слуги не меньший ужас. Затаив дыхание, они ждали, куда свернут преследователи. Биндюк выбрал самую богатую избу в селении и стал громким стуком будить хозяев. Издали Анна и Никита увидели, как перепуганный крестьянин, выбежав во двор, заметался перед незваными гостями.
— Боже мой, как это чудовище смогло нас выследить?.. — прошептала Анна.
Больше всего ее пугала мысль о том, что Биндюк мог, добравшись до Евпраксии и Надежды, выпытать у них сведения о сбежавшей невесте. Но раздумывать об этом было некогда. Биндюк шел по пятам и уже через несколько минут, разговорившись с крестьянами, мог узнать о путниках, что прибыли в селение раньше его.
Анна и Никита не имели возможности даже взять своих лошадей, так как для этого надо было бы разбудить хозяина, да и конский топот мог привлечь внимание преследователей. Беглецам оставалось исчезнуть из селения тихо, незаметно, пешком. Выбравшись к прибрежной дубраве, они побежали вдоль Днепра, решив добраться до Монастырского острова и там искать убежища.
Они увидели остров, когда солнце уже начало всходить, заиграв ослепительными бликами на днепровской воде. Невозможно было не догадаться, что этот большой, красивый остров и есть Монастырский: крест Андрея Первозванного на прибрежной скале был виден издалека, он ярко выделялся — на фоне весенних деревьев, темные ветви которых тронула нежная зелень. Далее, за крестом, виднелось светлое здание храма, а в глубине острова, между зарослями, просматривались строения монастыря.