— А как же, настоящая царевна, — подтвердил Шумило. — Но отчего получилось, что ее все считали уродиной?
— Вообще-то мне и раньше казалось, что тут дело нечисто, — сообщил Никифор. — Уж больно славили ее киевские сплетники. Теперь понимаю: это дело рук Завиды. Хотела всех женихов от падчерицы отвадить, чтобы та скоротала век в монастыре.
— Она и без Завиды в монастырь бы ушла, — вздохнул Дмитрий. — Так уж ее тетка воспитала. Анна не любит мирской жизни.
— Да откуда ты знаешь? — не отставал Никифор. — Ведь соглашалась же она на замужество.
— Соглашалась, пока думала, что победитель желает такой награды. Отец и игуменья ее уговорили, вот она и согласилась из чувства долга.
— А вдруг, став твоей женой, она бы полюбила мирскую жизнь? — лукаво спросил грек. — Вдруг ты сумел бы ей настолько угодить, что…
Дмитрий стукнул по бревенчатой стене так, что доска треснула, и выбежал из хижины на лесную поляну. Слова Никифора всколыхнули в нем то, о чем купец старался не думать.
Увидев, как болезненно воспринимает Дмитрий разговоры о боярышне, друзья решили ему больше не докучать.
— Дай-то Бог, чтобы Клинец скорей перебесился. А то ведь если он таким будет и дальше — туго нам придется, — заметил Никифор.
Опасения молодого грека были не напрасны. Успех любого дела, которое затевали друзья, во многом зависел от душевного состояния Дмитрия. Недаром они молчаливо признавали его своим предводителем. Клинец обладал каким-то особым чутьем, позволявшим ему предугадывать и удачу, и опасность, и особой решительностью, не раз выручавшей их в самых безнадежных переделках. Но Дмитрий мятущийся, неуверенный в себе вызывал у друзей тревогу.
Впрочем, Клинец быстро справился со своим настроением. А может, просто сумел его скрыть, спрятать в том уголке души, куда и сам редко заглядывал.
Трое путников продолжали двигаться на юг, через Поросье — землю, на которой поселились торки, подвластные русским князьям. Эти пограничные поселения бывших кочевников служили заслоном от половецкой степи. Река Рось и большие леса на юго-западе являлись препятствием для вражеской конницы. Да и сами торки, перейдя под защиту великого князя, обязались нести пограничную военную службу. Бывшие кочевники теперь жили в маленьких городах-крепостях, вокруг которых пасли стада коней и овец. Земля Поросья, изрезанная небольшими речками, представляла собой огромное пастбище с прекрасной травой и удобными водопоями. Когда закончился запас еды, друзья купили хлеба и сыра у местного пастуха-торчина. В этот день они миновали последнюю, самую южную линию Змиевых валов, шедшую по Роси. Впереди была степь, от которой уже не заслоняли никакие укрепления.