Подружку Петера он заприметил еще с первой встречи. Уж чаровала она больно необычно. Не то что Рихтер так уж разбирался в артефакторике, но на современные безликие методы ее стиль точно не был похож. Старая школа, видно сразу.
Гревениц. Нет, это имя ему почти ничего не говорило. Еще один захудалый аристократический род, кичащийся своей знатностью, но имеющий лишь клочок земли. В таких семьях маги если и рождались, то больших высот не достигали. Не потому, что сильного дара не было, а потому, что редко обладали должным усердием и упорством, которых требовало магическое искусство.
Но и барон Шефнер, которого он помнил совсем шкетом, и София Гревениц были приятным исключением из этого правила. Рихтеру пришлось приложить все усилия, чтобы не сунуть нос в их сомнительный эксперимент с Анджеем Котовским, но все же думал присмотреться к парочке артефакторов, особенно когда узнал, что Гревениц оказалась той самой Софией Вернер, юным «наше все», которое похитил алертийский шпион. А если вспомнить, какую чистку потом устроил Мартин…
София Вернер. При второй их встрече она опять сумела порадовать Рихтера, и уже не только загадкой своей личности. Чародейка оказалась одной из немногих, кто не вызывал у него раздражение или скуку. Думала быстро, била больно, говорила по делу. А еще она как-то смогла развести вечно тухлого Мартина на настоящие чувства. Раздражение, злость, беспокойство… и что-то еще, пока неясное, но весьма интригующее. Сулящее веселье. Позлорадствовать долго над бывшим другом, правда, не удалось. Чародейка Вернер внезапно оказалась проблемой и для него самого, восхитительно нахально обведя его вокруг своего пальчика. Теперь алхимик почти сочувствовал Шефнеру. Он-то Софию Вернер всего ничего знал, а Мартин за ее жизнь отвечал на протяжении нескольких лет. И как не поседел от такого счастья?
Быть чьим-то наставником Рихтер не мечтал даже тогда, когда сам ходил в подмастерьях. Но если уж и брать себе ученика, то что ж… возможно, он на самом деле выбрал бы эту чародейку. Тем более что внезапно алхимик смог примерить на себя роль рыцаря-спасителя, а Шефнер при этом стал тем самым злым драконом, от которого принято спасать девиц. И теперь, сидя в приемной главы безопасников, Рихтер внезапно поймал себя на мысли, что беспокоится за девушку. Трусихой она не была, но стоило ей оказаться у ворот СБ, как из довольно самоуверенной молодой дамы Вернер превратилась в испуганного ребенка.
Худшее, что Рихтер мог сделать для своей ученицы, это пожалеть ее. Хотел он или нет, но стал наставником. Значит, должен был сделать так, как поступает настоящий учитель, то есть оставить ученика самого решать свои проблемы, поддержав его воодушевляющим пинком под зад. Метафорическим конечно же. Поднимать руку (точнее ногу) на девушку алхимик не стал бы. Но отпустить-то Вернер в свободное плавание он отпустил, а вот что делать, если она не справится, не знал. Хотя, может, и к лучшему, если чародейка останется под защитой Шефнера?