— Тогда почему бы вам это не доказать?
Руки Мартина замерли, сжав мои плечи.
— Вы… провоцируете меня?
— Именно. Мне казалось, что это не должно быть сложным.
— И на вас не воздействует никакой артефакт, заставляя испытывать то, что вы не хотите?
— Нет, ничего такого.
— Да пошло все к черту! Я вас за язык не тянул!
Не уверена, что это те слова, которая девушка хочет услышать, когда ее тащат… к двери?
— Кровать с другой стороны. Ближе к озеру. Три или четыре шага, — подсказала я, болтая ногами в воздухе. — И можете поставить меня на… ах! Ну или положить. Да, так тоже хорошо.
Хотя полное ощущение, будто мы парим в метре над землей. Определенно, у моего мнемографа есть будущее в той сфере, о которой я даже не думала, когда его создавала.
От мыслей об артефактах меня отвлек Мартин, начавший целовать мою шею, прокладывая дорожку вниз, до ямочки у ключиц, затем снова вверх, закончившуюся нежным покусыванием мочки уха. От необычных и невероятно острых ощущений я забыла, как дышать. Лишь когда ладонь мужчины легла на мою грудь, поглаживая ее сквозь тонкую батистовую блузу, я не удержалась от короткого вздоха.
Перламутровые пуговицы Мартин расстегивал неторопливо и сосредоточенно, не отвлекаясь на разговоры. За блузой последовала очередь корсета и юбки, от которых маг избавился уже гораздо быстрее, продемонстрировав опыт в раздевании женщин. Мою попытку помочь Шефнер пресек строгим взглядом, вызвав у меня нервный смешок. Я осталась в короткой рубашке, панталонах и чулках и чувствовала себя несколько неловко. Мы впервые зашли так далеко.
Когда Мартин начал стягивать с меня рубашку, я воспротивилась:
— Теперь ваша очередь.
— Вот как? Повинуюсь вашей воле, фрейлейн.
Стоило Шефнеру подняться с кровати, как он исчез в иллюзии, созданной артефактом. По шороху одежды я могла понять, что мужчина где-то рядом. Было странно сидеть почти обнаженной под открытым небом, сознавая, что на самом деле я нахожусь у себя в спальне.
— Это твой первый раз?
Мартин так неожиданно возник передо мной, что я вздрогнула.
— Да… Да, первый. Я проводила некоторые теоретические изыскания, но не слишком успешно. Художественные романы не раскрывают тему дальше поцелуев, а описания любовных утех в исторических трактатах иносказательны и местами неправдоподобны. Возможно, если бы все это выполняли циркачи, я бы поверила…
Хм, когда я волнуюсь, становлюсь слишком болтливой…
— Дурочка, — Шефнер сказал это так ласково, что мне даже не захотелось на него обижаться. — Просто доверься мне. И… для тебя это может быть немного болезненно. Ты хочешь, чтобы я убрал неприятные ощущения?