В эти дни Булгаков думал об отдыхе. Еще в прошлом году он вместе с Любовью Евгеньевной мечтал о совместном путешествии, но не удалось достать денег. Теперь другое дело. И он 10 мая 1925 года направляет письмо Волошину: «Многоуважаемый Максимилиан Александрович! Н. С. Ангарский передал мне Ваше приглашение в Коктебель. Крайне признателен Вам, не откажите мне черкнуть, не могу ли я с женой у Вас на даче получить отдельную комнату в июле — августе. Очень приятно было бы навестить Вас. Примите привет. М. Булгаков».
1 июня он получает от Волошина положительный ответ.
7 июня Булгаков получил письмо от И. Лежнева: «Дорогой Михаил Афанасьевич! Вы «Россию» совсем забыли. Уже давно пора сдавать материал по № 6 в набор, надо набирать окончание «Белой гвардии», а рукописи Вы все не заносите. Убедительная просьба не затягивать более этого дела…»
Задержка с рукописью вполне объяснима: в эти июньские дни Булгаковы заняты сборами на юг, решили поехать в июне, а не июле — августе, как сначала предполагали. Значит, дел навалилось очень много. Возникали по-прежнему и все те же «неразрешимые вопросы»… Бросать работу в «проклятом» «Гудке» или повременить… Любовь Евгеньевна подсказывала, что бросать ни в коем случае нельзя, уж слишком зыбко материальное положение, а «Гудок» давал на «хлеб». Поэтому Булгаков, заваленный работой над подлинным (роман, пьеса по роману, рассказ «Стальное горло», задуманный как начало целого цикла «Записок юного врача», рассказ «Таракан»), должен был все отложить и написать несколько фельетонов для «Гудка», чтобы выполнить норму: 6–8 фельетонов в месяц… И если в апреле — три фельетона, в мае — два, то в июне, перед отпуском и поездкой на юг, Булгаков публикует один за другим, 2,3,4, три фельетона. Среди этих фельетонов есть просто великолепные, такие, как «Смычкой по черепу» и «Двуликий Чемс». Перерыв в сорок дней, а как только приехал — 15,16, 18 и 25 июля — один за другим появляются фельетоны в «Гудке»: «При исполнении святых обязанностей», «Человек с градусником», «По поводу битья жен», «Негритянское происшествие»…
А разве мог Булгаков остаться равнодушным к природным красотам Крыма и не запечатлеть самое интересное, что он увидел? И Булгаков договаривается с «Красной газетой» в Ленинграде о серии очерков «Путешествие по Крыму».
Как только задумали поехать в Крым, так сразу в Москве все стало казаться кошмарным: улицы слишком пыльными, теснота в трамваях, даже пиво не улучшает пасмурного настроения, на общие собрания идти не хочется. «Словом, когда человек в Москве начинает лезть на стену, значит, он доспел, и ему, кто бы он ни был, бухгалтер ли, журналист или рабочий, ему надо ехать в Крым. В какое именно место Крыма?» — с выбора курорта начинает свои очерки Булгаков.