Но не позвали, весь этот год он напряженно работал над романом «о дьяволе», о чем свидетельствуют две тетради с черновыми главами романа. То, что у него получалось, вряд ли могло быть напечатано, и он вновь оставляет рукопись романа, хотя и предполагал завершить роман в самое ближайшее время.
И все это время не давала ему покоя мысль о возможной, а главное обещанной встрече со Сталиным. В письме от 30 мая 1931 год Булгаков, во многом повторяя мотивы письма правительству СССР от 28 марта 1930 года /«…На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя. Со мной и поступили как с волком… Злобы я не имею, но я очень устал и в конце 1929 года свалился. Ведь и зверь может устать… Перед тем, как писать Вам, я взвесил все. Мне нужно видеть свет и, увидев его, вернуться. Ключ в этом…»/ выражает свое писательское «мечтание», «чтобы быть вызванным лично к Вам»: «Поверьте, не потому только, что вижу в этом самую выгодную возможность, а потому, что Ваш разговор со мной по телефону в апреле 1930 года оставил резкую черту в моей памяти. Вы сказали: „Может быть, вам, действительно, нужно ехать за границу…“
Я не избалован разговорами. Тронутый этой фразой, я год работал не за страх режиссером в театрах СССР» (Письма, с. 198).
И здесь необходимо сравнить два этих письма: в первом Булгаков просит «Правительство СССР приказать мне в срочном порядке покинуть пределы СССР в сопровождении моей жены Любови Евгеньевны Булгаковой». Во втором письме речь идет о поездке за границу, о творческой командировке, выражаясь современным языком, для того, чтобы поправить свое здоровье, необходимое для осуществления новых, «широких и сильных» творческих замыслов, чтобы набраться свежих впечатлений и написать книгу путешествий, о которой он так мечтал. Да и фразы Сталина из дневниковой записи Елены Сергеевны («А может быть, правда — Вы проситесь за границу? Что мы Вам очень надоели?») и только что процитированная из письма Булгакова: «Может быть, вам, действительно, нужно ехать за границу…» — содержат в себе совершенно разный смысл. Последней фразой Булгаков мог быть «тронут», тронут вниманием, заботой и пр. и пр. «Что мы Вам очень надоели?» тронуть не может: грубый тон и смысл фразы довольно мрачен и предупреждающе грозен.
Это разночтение в толкованиях одной единственной фразы Сталина позволяет вообще усомниться в подлинности письма Правительству СССР. Не сомневаюсь в том, что Булгаков написал это письмо, которое так широко сейчас цитируют и комментируют. Но это ли письмо Булгаков направил Правительству СССР?