Макдермотт в недоумении уставился на него.
Олбани глубоко вздохнул и ощерился:
— Значит, вам известно не все.
Ожидая возвращения детективов, я решил заняться изучением записок.
ПОМОГИ МНЕ СНОВА.
БУДЕТ ВТОРАЯ СТРОФА. УНИЧТОЖИМ ОЛБАНИ.
ДРУГИЕ ЗНАЮТ НАШ СЕКРЕТ.
Какой секрет, по его мнению, я должен знать? Какую помощь мог оказать ему?
Я выступал обвинителем по делу Бургоса. Я выдвинул обвинения против Терри Бургоса и добился, чтобы его осудили. Какое одолжение я мог тогда сделать?
Я откинулся на спинку стула и закрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти подробности того дела. Вспомнил первый день, когда мы нашли тела, и то, как Бургос во всем сознался. И как пытался защититься в суде. Бургос настаивал на своей невменяемости. Но нам все же удалось доказать, что он был способен отдавать отчет своим поступкам и полностью осознавал свою вину.
Встречал ли я Козловски хотя бы раз? Возможно, он сделал тогда что-то? Может, послал мне одну из своих записок?..
Я открыл глаза и почувствовал внезапный прилив адреналина. Достав мобильный телефон, я позвонил в офис.
— Бетти, вы не забыли суд над Бургосом? А помните, какие письма мы тогда получали?
— Конечно, — ответила она.
— У вас остались они?
— Разумеется. Я сохранила их для книги, которую вы так и не написали.
— Подготовьте их, сейчас я подъеду.
Лео стоял напротив здания, где располагался офис Пола Райли. Поблизости не было ни одного курьера во флуоресцентной куртке и велосипедном шлеме. Он вспоминал о своем «лебароне», припаркованном в квартале отсюда.
«Нужно вернуться к машине. Однако на это уйдет какое-то время».
Лео поправил очки с простыми стеклами вместо линз и опустил козырек бейсболки. Особой необходимости в маскировке не было — все равно здесь его никто не опознает.
«Если я войду внутрь, меня снимут камеры наблюдения. Но все равно нет времени».
Лео опустил голову. Сердце бешено колотилось. Вместе с остальными пешеходами Лео пересек улицу и вошел в здание. Он посмотрел на эскалатор и на охранника, который стоял на втором этаже.
«Они ищут меня».
В этот момент Лео увидел курьера, который спустился на эскалаторе вниз и шел ему навстречу. Лео облегченно вздохнул.
Лео жестом подозвал его, держа в одной руке конверт, а в другой — купюру в пятьдесят долларов.
Макдермотт наблюдал, как самообладание постепенно возвращается к профессору. Он понял, что Олбани все хорошо обдумал, взвесил все «за» и «против» и не нашел причины, по которой не мог бы все рассказать.
— Так что может быть хуже, чем трахаться с лучшей подругой собственной дочери? — спросил Макдермотт.