– Теперь уже близко, – проговорила Пташка, когда показались желтоватые огоньки освещенных окон. – Видите вон тот дом? – указала она пальцем, и Рейчел смогла разглядеть высокие трубы и прямую линию крыши, примерно в трехстах футах от канала. – В этом доме я выросла. Там мы жили втроем. Девочка, девушка и старуха.
– Бриджит и теперь служит экономкой?
– Нет, она слишком больна, чтобы работать, и живет на средства прихода. У нее нет семьи, да и родных не осталось. Только одна я.
– Тогда ей повезло, что ты ее навещаешь.
– А что еще мне остается? Было время, когда мы друг друга недолюбливали, но… с ней связаны мои самые ранние воспоминания, и она была ко мне добра. Конечно, на свой лад. Так что теперь она – это вся моя семья. Другой у меня нет.
– Ты могла бы выйти замуж и завести собственную семью, – возразила Рейчел.
– Может, когда-нибудь и заведу, – проговорила Пташка, опустила глаза и снова принялась теребить митенку. – Только потаскуны и развратники, с которыми я встречаюсь, не те люди, за которых хочется выйти замуж, – проговорила она извиняющимся тоном, затем подняла взгляд на Рейчел, и та порадовалась, что из-за темноты девушка не видит ее лица.
Когда они добрались до места, Рейчел высадилась с баржи, на сей раз более ловко, чем на нее села, и последовала за Пташкой по мосту через канал. Баржа уплыла на восток, и о ней теперь напоминали только фонари, похожие на блуждающие огоньки[82], пляшущие над темной водой.
– Как мы вернемся назад? – спросила Рейчел, на которую внезапно напал страх.
– Если нам улыбнется удача, нас подвезет лодка. А если нет, то придется идти пешком, это займет не больше часа. Зато согреемся. Когда вам нужно вернуться?
– Не знаю. Иногда муж… – Рейчел умолкла. Она совсем забыла, как хорошо знает Пташка ее мужа. Пожалуй, даже лучше, чем она сама. – Мистер Уикс обычно приходит поздно, – закончила она вялым голосом.
– Да, это похоже на Дика Уикса. Вечно шляется неизвестно где, – сказала Пташка безразличным тоном, и они пошли дальше по безлюдной деревенской улице.
Окна домов были освещены, но не доносилось ни музыки, ни голосов. Эта тишина казалась Рейчел зловещей.
– А куда все подевались? – спросила она шепотом.
– Те, кто не в кабаке, заперлись дома. В конце концов, сегодня канун Дня Всех Святых. Никто не хочет увидеть гуляющих мертвецов.
При свете, льющемся из ближайшего окна, Рейчел разглядела на лице Пташки злорадную ухмылку.
– Я не возражала бы против того, чтобы увидеть кого-то из своих близких. Даже в облике призрака, – тихо проговорила Рейчел.
Улыбка Пташки исчезла.