– Могу я задать вам деликатный вопрос, мистер Аллейн? – проговорила Рейчел едва слышным голосом.
– Думаю, вы заслужили такое право.
– Почему вы так рассержены на свою мать? Конечно, долгие годы, прожитые вместе при… нелегких обстоятельствах, могут породить неприязнь, это понятно, и все-таки, мне кажется, здесь кроется нечто большее. Похоже, вы в чем-то ее вините, – предположила Рейчел.
Джонатан скрестил на груди руки, словно обороняясь, и продолжал, не отрываясь, смотреть вдаль.
– Да, я ее виню, и даже очень. С ней связана причина… во всяком случае, мне так кажется. То есть я не знаю наверное, но уверен, она лжет и не говорит всей правды, хотя порой и снисходит до того, чтобы открыть ее часть. Но причина того, что Элис мне написала, связана с ней.
– Не понимаю.
– Я говорю о последнем письме Элис. О том, которое застало меня в Брайтоне.
«Я знаю». Рейчел только в последний момент спохватилась и не произнесла этих слов вслух.
– Она в нем сообщала… что нам нужно расстаться. Что мы никогда не сможем быть вместе, стать мужем и женой. Что это была бы гнусность, противная человеческой природе. Да, она употребила именно это слово. Гнусность. Так она описала любовь, которая освещала нашу жизнь с раннего детства, такую же сильную и чистую, как солнечный свет. Она сообщила также, что… наши отношения уже никогда не смогут оставаться такими, как прежде. И что нам больше не следует встречаться.
«Бриджит оказалась права, – поняла Рейчел. – С чего бы еще богатому и знатному человеку тратить деньги на безродную девочку?» А если в Элис текла кровь лорда Фокса, она приходилась Джонатану теткой. «Да уж, не сладко пришлось бедной девушке, если она об этом узнала». Рейчел судорожно вздохнула, на секунду закрыла глаза, и в дальнем углу ее сознания возникла Абигейл, уплывающая все дальше и дальше. Рейчел мысленно протянула к ней руку. «Джозефина могла ошибиться. Что, если лорд Фокс только ее удочерил? Нашел и удочерил», – подумала она с отчаянием.
– И там говорилось о чем-то еще… Я знаю, говорилось! Если бы я только мог вспомнить…
– Вы не сохранили это письмо?
– Я едва помню тот день. Мы только что приехали в Брайтон… Я был ранен, измотан, голоден и наполовину лишился рассудка. Путешествие в Батгемптон почти полностью изгладилось из моей памяти и лишь порой всплывает в ней страшным, темным сном. А когда я пришел в себя, письма при мне уже не было. Наверно, я его выбросил или где-нибудь обронил. Гнусность. Это слово я запомнил, оно мне вовсе не приснилось. – Он покачал головой. – Понимаете, всему виной наше злосчастное отступление к порту Корунья… С того момента, когда мы вошли в Испанию, времени писать у меня не оставалось, а когда оно наконец нашлось, пересылать почту стало не с кем. Элис не получала от меня вестей много недель и потому отправилась в Бокс узнать, нет ли там от меня писем, – сказал Джонатан, медленно покачивая головой. – Ох, Элис! Зачем она это сделала! Если бы что-то можно было изменить! Она, верно, думала, ее там примут с распростертыми объятиями и ей удастся найти с моими родными общий язык на почве любви ко мне и страха за мою жизнь. Элис не могла знать, что мои мать и дед руководствуются правилами, о которых она сама не имеет ни малейшего понятия.