, если я сделаю, как ей нужно. Она заставила меня так думать.
– Все это время… Все это время… Где она теперь? Отвечай, чертов ублюдок! – выкрикнула Пташка, чувствуя, что взрыв ярости придал ей сил. Оскалив зубы, она набросилась на него, норовя вцепиться в глаза, из которых катились лживые, пьяные слезы. Озадаченный Дик принялся неуклюже отбиваться, одновременно пытаясь схватить ее за руки и нанести удар.
– Все это время ты изводила Джонатана Аллейна практически ни за что, Пташка! Совсем ни за что! По правде сказать, это порой меня забавляло, – усмехнулся он, и на его лице появилось жестокое выражение.
– Мерзавец! – взвизгнула Пташка и со всей силы толкнула его в грудь, мечтая лишь о том, чтобы он исчез, испарился.
Дик попятился, зацепился каблуком за корень, пошатнулся и плашмя рухнул в воду.
При падении поднялся фонтан брызг, выглядевших особенно белыми на фоне сгущающейся темноты, а всплеск показался Пташке невыносимо громким. Тяжело дыша, она стояла на берегу и смотрела. Дик вынырнул, кашляя, отплевываясь и протирая глаза. Река у ивы была недостаточно глубокая, чтобы он мог утонуть. «А жаль. Однако нужно бежать. Нужно убраться отсюда прежде, чем он выберется». Но Пташка словно приросла к месту. Дику в том месте, где он стоял, вода была по грудь, и он тяжело дышал.
– Я вытрясу из тебя всю твою никчемную жизнь, проклятая чертовка! – проговорил Дик, но его голос теперь казался до странного хриплым, и, когда он двинулся к берегу, его движения были неловкими и замедленными, словно он брел по глубокому снегу, а не по воде.
– Где она теперь? Что ты сделал с ее телом? – снова спросила Пташка.
Дик не ответил. Похоже, он был занят собой. Его тело пронизала судорога, и он нахмурился в замешательстве.
– Холодно, – пробормотал он сквозь лязгающие зубы. – Как холодно. Ноги… свело… – Он оступился, и его голова снова скрылась под черной водой. – Пташка, помоги! – крикнул Дик, вынырнув; в его голосе звучала паника. – У меня нет сил!
– Мне сдается, что зрелый мужчина, который хорошо знает, с какой силой нужно ударить женщину, чтобы ее не убить, не должен испытывать затруднений, когда ему надо выйти из реки на берег, – проговорила Пташка ледяным тоном. – Если он, конечно, не напился так, что стал беззащитнее котенка.
С этими словами она не мигая посмотрела на Дика и не двинулась с места.
– Помоги!
– Вылезай сам.
Лицо Дика стало белым, как плывущий над рекой туман, дыхание неровным, и выдыхаемый воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы. Он снова двинулся к берегу, на этот раз ему это удалось, и он ухватился пальцами за тонкий лед у самого края воды. Потом выполз на замерзший ил, нащупал корень и попытался за него ухватиться, но пальцы не слушались. Он удивленно посмотрел на них – так, словно они были чужие.