Холодная вода привела меня в чувство и я мутным взглядом огляделся. Правый
глаз практически не видел, ребра и руки страшно болели. Я сразу почувствовал, что стою
привязанный к стойлу с заткнутым ртом. Стоило мне посмотреть вперед, как волна
ненависти и боли снова захватила меня. От своего бессилия оставалось только кричать, надеясь, что нас обнаружат, но проклятый кляп не давал мне даже такой возможности. Я
попытался дернуться, веревки еще сильнее впились в мои руки и тело. Совершенно не
чувствуя боли я дергался и кричал, стараясь вырваться и прекратить то, что сейчас они
хотели устроить.
Братья перекинули Иду через бревно и связав ей между собой руки и ноги
методично насиловали безвольное тело. Она даже не вздрагивала, когда они менялись и
посмеиваясь посматривали на меня.
- Тебе не кажется Генри, что нас монашек слишком уж активничает, - внезапно
Ричард, который был смышленее брата, внимательно посмотрел на мои дергания и
выпученные от ненависти глаза, - может быть у них что-то было? Как думаешь?
- Слушай, а ведь правда, мне говорили конюхи, что у ней кто-то есть, но явно не
из челяди! – брат посмотрел на меня с удивлением и усмешкой, - ты посмотри Рич, кто бы
мог подумать?! Монашек её распечатал!! Ведь она и правда была не девкой, когда
досталась нам.
- Действительно говорят, в тихом омуте черти водятся, - братья гулко рассмеялись,
- а я-то думал, чего он взбеленился из-за неё?
- Думаю нам стоит выказать ему полное уважение и отыметь её везде, как
думаешь? А он пусть смотрит.
- Можно вообще вдвоем сразу это сделать, - хмыкнул брат, не смотря на мои
судорожные рывки, - давно хотел попробовать, да сговорчивой девки не находилось.
- Ну наша-то сейчас на все согласна, - заржал брат и с силой ударил Иду. Та даже
не шелохнулась, правда дернулась лишь однажды, когда браться стали пристраиваться к
ней сразу оба.
Я хрипел и дергался, грыз кляп, но так и не мог освободиться. Силы стали
покидать меня, но я все равно старался выпутаться и наброситься на них. Финал их
расправы над девушкой я уже не помнил, передо мной появилось красное марево, пеленой
окружившее меня и я помнил только свой дикий крик, когда смог перегрызть кляп и
освободив рот закричать в полную силу легких.
- Доктор, что с ним? – голос матери казался, исходил откуда-то издалека. Так
далеко, что я его едва слышал.
- Сильнейшее нервное истощение, - незнакомый голос также говорил глухо, - я
провел полное исследование его организма, сильно истощив ему ауру, так что еще
некоторое время он будет очень слаб.
- Анри, ты слышишь меня? – только открыв глаза понял, что это я плохо слышу,