творения, в которые он вложил все сердце и душу. Перечить отцу он не смел, спина еще
болела и воспоминания о прошлом проступке были свежи в памяти, чтобы сейчас он
посмел открыть рот и сказать против.
- Скажи хоть слово! – отец от послушания сына злился еще больше. Что за мямля
рос под его рукой?! От одного того, что ждет такого сына при дворе короля, а ввести его в
общество он был должен, все дворяне были обязаны отдавать единственных или младших
детей на целых три года, по древнему правилу о заложниках. Первая же дуэль и все, конец
младшему сыну графа дю Валей.
- Хорошо отец, - невнятно произнес сын.
Граф махнул рукой и вышел из комнаты, оставив младшего разгребать завалы из
порванных картин.
Полгода спустя
- Анри, куда мы идем? – Ида, младшая дочка моей служанки, пугливо жалась ко
мне, когда мы проходили темными коридорами вглубь замка. От прикосновений молодого
упругого тела у меня волнами поднималась кровь к голове, а ком внизу живота давал о
себе знать, начиная явственно выпирать. Я чуть сильнее прижал её к себе и локтем
почувствовал прикосновение мягкой груди. Сначала мимолетные касания, затем все
явственнее, когда девушка прижалась ко мне. Я вздрогнул, когда мой локоть укололо что-
то твердое. Я конечно видел обнаженных женщин, но было это чаще всего либо в
потемках, либо в бане, где толком рассмотреть что-либо не представлялось возможным.
- Тихо, нас услышат и ты не увидишь ничего, - я наклонился ближе к её уху и
почувствовал аромат тела с терпким запахом кисловатого пота.
- Я боюсь! – прошептала она, когда мы вступили в особо темный коридор, где не
горели факелы.
- Осталось совсем не много, - я отвлекал её разговором, а сам был занят
совершено другим, чем первоначально планировалось. Я хотел показать ей свой зал, который нашел бродя по замку. С введением запрета отца я не мог больше рисовать
открыто, поэтому поначалу приходилось украдкой накидывать эскизы будущих картин
углем, чтобы никто не видел. Когда мне надоело постоянно стирать свои рисунки, я решил
найти в замке такое место, куда никто не заходит и там вволю порисовать. Больше месяца
ушло у меня на то, чтобы отыскать такое место. Я нашел зал, да такой, что дух
захватывало. Муза творчества так захватила меня при виде открывшейся картины, что я
тайком пронес часть красок из запертого подвала и тут вволю предался любимому
занятию. Самое главное было тщательно оттираться и мыться, чтобы на мне не оставалось
ни малейшего следа краски, когда я возвращался назад.
С Идой мы дружили давно, пока её мать ухаживала за мной, я раз за разом тянулся