– Ну, уж! Первый раз тебя везу, что ли? – И Калинин повернул с Пулковского шоссе на Дунайский проспект.
На улице медленно рассветало. В молочно-белом тумане светилось окнами здание роддома. Андрей знал, что вон там, во втором от угла, его часто ждёт Лена. Но сейчас жены там не было, И Озирский забеспокоился. Значит, нужно заходить внутрь, да нечего Ленке торчать из окна на морозе. Скорее всего, она устроилась на кожаном диванчике, на первом этаже, у приёмного покоя. Там они тоже часто встречались, потому что не всегда хотелось громко кричать о своих семейных делах или общаться жестами глухонемых.
Андрей очень удивился, когда, расстёгивая на ходу дублёнку и привычно улыбаясь сестричкам, вошёл в тесный коридорчик. Там, кроме Лены, были его мать и Женька. Сын сидел на коленях жены, плотно прижавшись к ней и обняв за шею. Пока его не заметили, Андрей решил понаблюдать за ними как бы со стороны.
Мария положила рядом с собой каракулевую шубу. Шапку из чернобурки она не снимала, и потому Андрей не увидел всегдашней изысканной причёски. Мать смотрела на Елену такими же огромными, зелёными, как у Андрея, глазами, и что-то быстро говорила. Как всегда, она была профессионально накрашена, одета в пушистый свитер и тёплые брюки. Девическая фигуры, высокие замшевые сапоги, гладкая кожа делали Марию совсем молодой.
Она казалась невесткой Елены – постаревшей, заплаканной, одутловатой. К тому же жена надела вельветовый мятый халат и даже наскоро не накрасилась. Тёплые чулки и шерстяные носки добавляли ей ещё лет десять. Свои пепельные волосы Елена, когда была здорова, носила распущенными. Сейчас же она небрежно скатала их на затылке и сколола «невидимками».
Евгений тут же свалил свой маленький тулупчик с торчащими из рукавов варежками на резинках, дублёную вышитую ушанку. Лена гладила худыми, длинными пальцами его светлые волосёнки, раздувала их дыханием. Ерошила ворс на ею же связанном к зиме лиловом костюмчике, любовно отряхивала капли от растаявшего снега с валенок. И Озирский вдруг, не узнавая себя, оцепенел, не в силах сделать и шага. Ему показалось, что Елена прощается с сыном…
– Мария Георгиевна! – Елена вытирала платком лицо и тяжело дышала. Она, видимо, устала держать на руках почти пятилетнего парня. – Я вас очень прошу ещё несколько дней с Женечкой побыть. Врачи обещали выписать, а теперь снова задерживают. Я уж так просила – ничего не слушают! Вы только за Женечкой хорошо смотрите, от себя не отпускайте. Мали что мафии приспичит? Я ещё «Спрута» насмотрелась – там у комиссара дочку украли. А что нашим-то помешает? Вы же знаете, чем Андрей занимается. А я вся в расстройствах! На четвёртом месяце была, когда Женьку бабушка его приятеля на пирожки позвала. Бабчины с нами в одном подъезде живут, только на третьем этаже. Он и пошёл, а мне ничего не сказал. Гулял-гулял – и пропал! Я чуть не выкинула, серьёзно… И Андрей!.. Он же собирался позавчера вечером быть, а не приехал. Вдруг его уже в живых нет?..