Веталь покосился на Готтхильфа, который наливал себе виски с содовой. Дождавшись, когда он бросил в высокий бокал кубик льда, Веталь заговорил.
– Сеня, у меня выхода другого нет! Если я сейчас проиграю и утрусь, то, считай, я слился. Надо показать характер, а то на голову сядут. Если Горбовский думает, что я просто так его пугаю, то сильно ошибается. И судьба его мусорка – тому подтверждение. Не знаю только, нашли его уже или нет. Но найдут обязательно – туда люди часто ходят. – Веталь помолчал немного, но никто пока не возражал ему. Правда, и не поддерживал. – Нынче гуманизм в моде, и мы это в работе учитываем. Правда, милая? – Он обнял Мону за плечи.
– Один раз мне нужно было провезти партию икон, – начала Кикина, заедая ликёр долькой мандарина. – Я знала, что через «тамгу» будет ну никак не пройти. Поэтому наняла бомжа, купила ему билет, муляжи гранаты и пластиковой мины. Настоящие дать не могла – ещё взорвёт самолёт, а ведь на борту был товар. В пути он передал экипажу записку и приказал лететь в Стокгольм. Прошлым летом это было модно. Ну, а там меня уже ждали. В наземной службе были наши люди. Операция удалась на все сто – я считаю её своим звёздным часом. Ради спасения людей экипаж повернул на Стокгольм. Потом этого бомжа арестовали. Он до сих пор сидит в шведской тюрьме, которая лучше русского санатория.
– Вот-вот! – кивнул Веталь, отпив свой любимый «Коньяк Викинга». – Все кругом орут о ценности человеческой жизни, а менты поступают в худших сталинских традициях. Ни пассажиров не жалеют, ни собственных сотрудников. Я ведь взял в заложники Каракурта. Сообщил Горбовскому, что хочу его видеть, так как жизнь Александра Львовича под угрозой. Честно приехал к магазину, пятнадцать минут ждал в машине. Майор так и не явился, и со мной не пожелал связаться. Побоялся ехать, что ли? Думал, его тоже захватят? Короче, решил пожертвовать своим любимчиком…
– Это мы уже знаем! – мелодичным голоском перебила Элеонора. – Веталь, ты его заделал, что ли? Такого молодого и симпатичного?
– Я?! – Холодаев отрицательно покачал головой. – Я к нему и пальцем не прикоснулся! Приказал ребятам его вздёрнуть. А что ты хотела бы с ним сделать, Эля? В качестве «бревна» забрать?
– Пфуй! – Элеонора скорчила гримасу отвращения. – Не надо об этом за столом, умоляю!
– Приказал повесить? – Семён Ильич вытаращил глаза. – И что? Саша уже мёртв?
Голос Уссера дрогнул, и Филипп понял, что судьба оперативника ему не безразлична.
– Да уж, надеюсь! – Холодаев смотрел на Митю. Тот улыбнулся хищно и торжествующе. – Мне Бабьяк по радиотелефону доложил, что Каракурта голого, при нынешнем-то морозе, выбросили на свалку. Закидали ёлками – там много их после Нового года. Не знаю, когда тело найдут. Может, завтра, а, может, через неделю. Не стухнет, поди…