– Конечно, пап, проходи, садись, – улыбнулся принц.
После того, как принц чуть не погиб, а король, переживший угрозу потери единственного сына, решился на искренние объяснения, между ними установились доверительные, сердечные отношения, позволившие Рилонде наконец почувствовать родительские тепло и любовь, которых он был лишен в детстве.
– Сегодня на сайт закинули экономические прогнозы по налоговым поправкам, – он кивнул на компьютер. – Вот, изучаю.
– Это хорошо, – король уселся напротив, но взгляд его рассеянно заскользил по стенам кабинета, ни на чем не останавливаясь. – Это очень важно. А где Гела? На работе?
– Да, в обсерватории, как всегда, – Рилонда внимательно посмотрел на отца. – Пап, что случилось?
Король тяжело вздохнул.
– Рилонда, ко мне только что приехал директор Космического центра. На нашей орбите второй день находится правительственный номийский корабль, на его борту – сам А-Тох.
– Вот как? – принц отложил компьютер в сторону. – Что ему нужно?
– Передал через Космический Центр, что очень просит встречи с нами. Что это вопрос жизни и смерти, и не его лично, а всех двадцати миллиардов номийцев.
– Вопрос жизни и смерти всех номийцев? – удивленно поднял брови принц.
– Сынок, я понимаю, что тебе будет, мягко говоря, неприятно с ним разговаривать. Скажи, согласен ли ты принять его, и если нет, я прикажу ему убираться восвояси.
– Нет-нет, не гони его, пусть приземляется. Если что-то угрожает населению целой планеты, нужно выслушать. А я в порядке, за меня не беспокойся.
– Хорошо, – король поднялся. – Я отдам распоряжение, чтобы его встретили и привезли во дворец.
– Как думаешь, сколько это займет? У меня в три часа совещание в министерстве образования. А потом я должен быть на открытии форума фирм-экспортеров по внешней торговле.
– Думаю, успеем, – и король вышел.
Оставшись один, принц снова взял компьютер, но сосредоточиться на докладе уже не смог. Скоро он вновь увидится с человеком, обрекшим его на смерть… О событиях на саммите Большой Пятерки он старался не вспоминать, но если звучало где-то в окружении имя Номийского правителя, им овладевало странное чувство – не ненависти, а скорей, отвращения…
Вскоре его пригласили в приемный кабинет отца, и, войдя туда, он увидел сидящих за столом переговоров короля и господина А-Тоха. Председатель Главной Партии поприветствовал его низким наклоном головы. На традиционное номийское приветствие – взятие в свои руки рук собеседника, сложенных лодочкой, он, конечно, не решился. Принц сухо кивнул и уселся рядом с отцом.
А-Тох выглядел усталым, даже изможденным – так выглядят люди, которых тяготит, угнетает нечто неразрешимое, отнимающее покой. Он откашлялся.