Ситуация действительно сложная и даже угрожающая. Того и гляди начнутся какие-нибудь митинги и прочие бурные выплески народного разочарования. Но он, Данхар, не был бы тем, кем является сейчас, если бы не имел идей на любые случаи жизни. Вот и сейчас – есть у него одна мысль…
Он взял телефон и набрал номер. На экране возникло круглощекое, синеглазое лицо молодого референта, имени которого он не помнил.
– Да, господин Президент?
– Корабль с государственной почтой с Атона прибыл?
– Да, господин Президент, прибыл только что. Приступаем к разбору почты.
– Ты знаешь, какого известия я жду.
– Конечно, господин Президент. Если ожидаемое Вами письмо доставлено сегодняшним рейсом, не позднее, чем через час, я буду у Вас.
– Хорошо, – он выключил телефон.
– Милый, – раздался нежный голосок со второго этажа. По лестнице, тонко цокая изящными каблучками, спустилась его нынешняя пассия, 25-летняя красавица-блондинка Сигора. Она обняла его и улыбнулась. – У тебя есть на сегодня планы?
– Сегодня я должен быть здесь. Жду референта, он привезет мне письмо с Атона.
– У-у… – разочарованно протянула девушка. – Значит, сегодня мы никуда не пойдем?
– Не могу, это чрезвычайно важно.
– Ну тогда… Может быть, я навещу маму?
Данхар усмехнулся.
– Конечно, навести.
– И, может быть… Я останусь у нее ночевать?
Он кивнул.
– Оставайся.
– Дорогой, дай, пожалуйста, денег. У меня закончились.
– Возьми, – он достал из кармана карту и протянул ей. Сигора просияла.
– Ты лучший! – она чмокнула его в щеку. – Спасибо! Ну, я пойду?
Она упорхнула в прихожую, накинула шубку и, послав ему воздушный поцелуй, захлопнула за собой дверь. Он подошел к окну, отодвинул тяжелую штору и с минуту наблюдал, как розовый автомобиль скрылся в конце покрытой сказочным инеем парковой аллеи.
По данным службы безопасности, она ему изменяет. Какая там мама, поехала развлекаться с любовником на его деньги. Надо бы с этим разобраться, да пока некогда. Пока не до нее, есть более срочные проблемы.
Он тяжело вздохнул и вернулся в кресло у камина. Задумчиво поглядел на огонь и вспомнил вдруг глаза Гираны. В ее взгляде бывало все – и любовь, и страх, и отчаяние, и надежда – не было только никогда этой насквозь лживой, приторной сладости, которую видит он в последние годы в глазах своих все новых и новых девушек. Гирана, полюбившая его нищим, прошедшая с ним через все – тяжкий труд, неудачи и провалы, никогда бы не предала. И как же не хватало ему теперь этого чувства опоры, уверенности, поддержки человека, который всегда на его стороне! Одиночество… Какая острая, режущая пустота…