И не было никаких слов, способных объяснить тот ужасный момент, когда жизнь уходит из тела, либо объяснить смысл в смерти драгоценного, горячо любимого ребенка. Понадобились лишь секунды, чтобы Сильвия покинула их со сломанными ребрами и пробитой головой, а для Миррен закончилась вся жизнь. Смерть дочки стала богомерзостью на лице земли, и бедная мать никогда не смирится с нею, никогда. Смерть противоречила всей природе жизни. Миррен было мучительно больно даже произносить имя дочки при посторонних.
В ее снах дочка бегала по дому в своем свитере «Fair Isle» и вельветовом комбинезоне, перешитом из старых штанов.
Сильвия никогда не станет взрослой, не выйдет замуж и не родит детей, не будет путешествовать и заниматься тем, что ей нравится, и все по их вине. Из-за двух идиотов, которым надо было осторожнее возиться с трактором, раз во дворе бегал резвый ребенок. Так сказал коронер и так думала она сама. Никогда она не простит ни Джеку, ни Бену смерть Сильвии.
Об этом говорили все, стыдили, обвиняли. Это был несчастный случай, трагедия, которая может случиться на любой ферме, если люди ведут себя беспечно. Фермы всегда были и будут опасным местом для детей. Сильвия погибла, потому что оказалась не в нужном месте и не в нужное время. Не утонула, не была сбита машиной на дороге, не сорвалась со скалы, не была похищена, а погибла на собственном хоздворе, где должна была бегать в абсолютной безопасности. В тот день вместе с дочкой что-то умерло и в самой Миррен.
Трактор всего лишь машина, его нельзя было оставлять вот так, с ключом в гнезде зажигания, под неудобным углом. Ведь во дворе всегда оживленно. Сильвия растерялась и не сумела отбежать. Винила их Миррен и за свой выкидыш.
Шок вызвал преждевременные схватки. Мальчуган был слишком мал, чтобы выжить; шансов не было никаких, объяснил ей доктор. Она ничего не чувствовала. Его унесли, прежде чем она его увидела, унесли словно хлам, даже не похоронили. Это жестоко, но так лучше, сказал доктор. Откуда он знает? Ее сердце кричало от горя. Но он доктор, ему виднее, разве нет?
Овцы, ягнята и коровы не знали, что случилось. Люди помогали ей, пока к ней возвращались силы. Но жители долины знали, что лучшее лекарство – это тяжелый труд и молчание. Все просто жили, как могли, в медленной чреде сезонных работ. В долине не принято показывать свое горе, во всяком случае, не было принято до той поры. Но никакая покраска ворот сарая не могла скрыть память о том проклятом дне. Ничто не могло вернуть Сильвию в Крэгсайд.
Каждое утро Миррен проходила мимо тех створок с ведром зерна для кур. Как она ненавидела тот трактор и хотела его уничтожить, но он был чужой. Однажды утром он исчез и больше не вернулся. Ненавидела она себя и Джека за то, что они живы, а их ребенок мертв.