Акушерка-ирландка прибежала, когда все было позади. Она обтерла младенца и вложила его в руки Миррен. Молодая мать взглянула на сморщенное личико, пытаясь разглядеть в своей дочке черты Джека. Но девочка выглядела как все новорожденные. И Миррен онемела и почувствовала страшное изнеможение.
– Как ты назовешь эту маленькую принцессу? – спросила акушерка. – Гендель?
– Джорджина Фредерика? – засмеялась музыкальная Лорна.
Миррен так устала и пережила такой шок, что с трудом что-то соображала.
– Насколько я помню, шестого декабря день святого Николая. Так, значит, Никола или Кэрол? – не унималась акушерка.
– Это будет еще одна Мириам, правда? Ваша прапрабабка, спасшая детей из долины? – предложила Лиззи Поттс, жена служителя капеллы.
Миррен взглянула на маленькие личико, и ей вспомнилось, что Джек хотел что-нибудь новое. Имя для девочки было у нее приготовлено.
– Я назову ее Сильвия… Сильвия Аделина. – Она решила дать ребенку хотя бы одно семейное имя.
Какой шок, но в то же время какая радость эти скоропалительные роды! Родился их рождественский ребенок, символ надежды в мрачном мире. Теперь Миррен больше никогда не будет одинокой, у нее появилась эта маленькая подружка.
Ее захлестнула волна любви к этой крошечной мышке, рожденной в капелле. Словно во сне она ждала, когда машина «Скорой» отвезет ее через всю деревню в дом акушерки, где она проведет ночь. Рисковать сейчас нельзя. Крэгсайд подождет. Она вспомнила о голубе в корзинке и вздохнула.
Бедные дядя Том и Бен! Как они удивятся, когда завтра утром к ним прилетит этот голубь.
Крэгсайд бурлил от восторга. Бен не мог оторвать глаз от крошечной девочки в колыбельке, задрапированной сеткой. Ее фланелевая рубашечка и вязаные кофточки пахли тальком и лавандовой водой. Он считал Сильвию самым красивым ребенком, каких он видел в своей жизни. Вылитая Миррен, только с темными волосиками и смуглой кожей, а ее глаза были как черные пуговки.
Тетя Флорри не могла остаться в стороне и решила перебраться на время в Крэгсайд, чтобы помогать молодой матери. Это всех устроило. На Скар-Хед остался молодой итальянский военнопленный по имени Умберто, который обожал ребенка и пел громким тенором арии «бамбине Сильвии».
Новорожденные всегда давали фермеру надежду на будущее – новорожденные ягнята и телята. Но с Сильвией все было не так. Бен никогда прежде не видел вблизи младенцев и поначалу с опаской, волнуясь, брал ее на руки, но потом привык к ее крошечности. Ее пальчики шевелились словно бахрома, ресницы быстро опушили глазки, а когда она одарила его своей первой улыбкой, он сделался ее рабом.