— Еще по соверену? — повторил удивленный Райан.
— Тише, Мелинда, — прошипела Дорис.
Райан шагнул к проститутке.
— Нет-нет, давай рассказывай.
— Чтобы мы все сделали как надо, он сказал, что, если мы поработаем хорошо, он сегодня вечером даст нам еще по соверену, — сообщила Мелинда.
— Где?
— В том же переулке, где мы… — Проститутка замялась и посмотрела на Дорис.
— …репетировали, — закончила та, довольная, что запомнила непростое слово.
— Скажите, где это, — напирал Райан.
— Оксфорд-стрит.
Услышав название улицы, отец напрягся всем телом.
— Можно теперь дать нам чаю? — крикнула Дорис. — Я там вся замерзла в лесу!
— Уже несут, — успокоил ее Беккер.
— Мелинда, отведешь меня в тот переулок? — спросил Райан.
— Нет! — запротестовала Дорис. — Тогда тот джентльмен увидит вас и не заплатит нам еще по одному золотому. — Она бросила сердитый взгляд на Мелинду. — Говорила же тебе молчать.
— Он нас не увидит, это я гарантирую, — заверил ее инспектор. — А в знак нашего сотрудничества мы предложим вам к чаю еще и бисквиты.
— Бисквиты! Бог ты мой! Вы обращаетесь со мной прямо как с леди.
— Именно так, — кивнул Райан.
— Желтоватая, — произнес вдруг отец.
Я вздрогнула от неожиданности. Когда последний раз отец произносил что-то членораздельное?
Взоры всех присутствующих устремились в его сторону.
— Вы что-то сказали? — спросил Райан.
— Она говорит, желтоватая. Борода была желтоватая.
Тут отец удивил меня еще сильнее: он встал. От долгих рыданий лицо его казалось худее обычного, зато голубые глаза сияли ярко-ярко.
— Ну да, желтоватая. Это я и сказала, — согласилась Дорис, обеспокоенная такой неожиданной активностью отца.
— Что означает не желтый цвет, но близкий к нему, — сказал отец. — Может быть, борода была скорее оранжевая? Или что-то среднее?
Дорис наклонила голову в одну сторону, потом в другую и задумчиво произнесла:
— Немного оранжевая, немного желтая. Я таких бород мало видела.
— Это тот цвет, который я описал в последнем своем эссе, — объяснил отец Райану. — Я высказал предположение, что это могла быть маскировка.
— Маскировка?
— Джон Уильямс служил матросом на судах, которые ходили в Индию. В этой стране некоторые криминальные секты перекрашивают украденных лошадей, чтобы их не опознали. Один из натуральных красителей имеет как раз такой цвет, какой описала Дорис и какой я упомянул в эссе. В своей работе я поднимаю вопрос о том, не красил ли Уильямс волосы, когда совершал убийства, с тем чтобы скрыть настоящую внешность.
— Вы предполагаете, что наш убийца покрасил бороду с той же целью? А также чтобы четко следовать описанному в вашем эссе сценарию? — спросил Райан.