– Боялся он их, тетя Лиза?
– Большевиков-то? Кто же их, сволочей, не боялся?
* * *
Пьяный Савелий в расстегнутой гимнастерке шумно дышал ей в лицо перегаром. Руки его пахли мочой.
– Ну, Лизавет Антонна! Тирли, тирли, солдатирли, али, брави, компаньон! Ротик пожалте!
Мокрые губы впились в ее шею. Она яростно отбивалась, изо всех сил молотила кулаками по мясистому, в колючей шерсти, мокрогубому лицу.
– А я не просто так, не задаром! – бормотал Савелий, шаря табачными ладонями по ее груди. – Я с подарочком! Слышь, девка, я с подарочком! За один разик, с подарочком!
– Пусти, – пискнула она, – Николай Васильевичу скажу, слышишь?
– Ну напужала! – зарычал Савелий и икнул от хохота. – Обоссусь со страху! Да мне стоит словечко шепнуть, и нет твоего Васильича! Знаешь, за кем ноне власть-то?
Она поняла, что теряет сознание. К горлу подступила рвота, ноги задрожали. Тогда она жалобно прошептала «Лида», и тут же в распахнутой двери спальни выросла сама Лида, в огромном халате Николая Васильевича, с серым платком на плечах, в рыже-каштановом золоте незаплетенных волос, огненно-румяная, как всегда по вечерам, когда у нее поднималась температура.
Лида набросилась на Савелия так, будто никогда не болела, не лежала два месяца в постели, не шаталась от слабости.
– Я тебя убью, негодяй, – задыхаясь, вскрикивала она, изо всех сил колошматя Савелия по голове и плечам (он еле успевал отбиваться), – убью, и все! Лиза, я его убью!
В четыре жалких, худеньких, побелевших от напряжения кулачка они осыпали его градом ударов, и пьяное мокрогубое существо в расстегнутой гимнастерке, дико пахнущее мочой и перегаром, отступало назад, заслонялось руками, чертыхалось…
– Будешь знать, будешь знать, скотина, как до нас дотрагиваться! – задыхаясь, бормотала Лида, наступая обеими ногами на свалившийся серый платок. – Я тебе глаза выцарапаю, вот, как бог свят, выцарапаю!
Савелий, отругиваясь, уполз в кабинет Николая Васильевича, нынешнюю свою комнату, и запер дверь.
Красные, потные, растрепанные, они сели на бархатную скамеечку в спальне и расхохотались. Они хохотали до слез, истерически, со стоном и всхлипами, затихали на секунду, но, встретясь глазами, тут же снова взрывались хохотом. В таком виде и застал их пришедший из госпиталя Николай Васильевич. Лиза подпрыгнула и повисла на его шее.
– Колечка! Что я тебе расскажу!
– Да вы одурели обе, – сурово сказал Николай Васильевич, топая ботинками, чтобы согреться, – что случилось?
– А то! А то! – звонко кричала Лиза. – Мы с Лидкой избили Савелия!
Николай Васильевич вытаращил глаза и – как был в шубе и шапке – опустился на разобранную Лидину постель.