Сириус не знал, чего он ожидал встретить тут, скорее всего ничего и никого, может засаду, или еще что–нибудь, но никак не их… Не Лили и Джеймса, вернее тех подонков, что посмели принять их облик, дабы посмеяться над ним…
— Кто вы такие? — Прорычал он, наведя на них палочку, и напрягая свой звериный слух, вокруг никого, кроме их троих, не было.
— Сириус? Ты не узнаешь нас?
— Лили и Джеймс мертвы… — Похоже, им таки удалось его пронять, он почувствовал слезы в собственном голосе. — Чего вы добиваетесь, являясь мне в облике моих лучших друзей? Хотите поиздеваться, напомнить, что я остался один? — Он ощущал, как его затопляет слепая, не рассуждающая ярость.
— Бродяга, — таким хорошо знакомым голосом и тоном окликнул его тот, кто притворялся Джеймсом. — Я понимаю, что в это трудно поверить, но это мы. Помнишь, ту ночь, когда мы узнали секрет Лунатика, помнишь его тот голос, с которым он сказал: «Прощайте, вы ведь теперь ни за что не пожелаете со мной общаться. Я вас понимаю…». Он тогда повернулся, чтобы уйти, мы едва успели его остановить.
Палочка Сириуса задрожала в его руках. Все: и манера говорить, и голос, и интонации, и воспоминания, — все до боли напоминало Джеймса, и то, как сейчас держалась Лили — это было невероятно похоже на правду. А те слова Лунатика, были воспроизведены слово в слово, об этом знали лишь Мародеры…
— Питер, он присутствовал тогда, а раз знает он, могут знать и все Пожиратели! — Его рука вновь затвердела, держа самозванцев на прицеле.
— Бродяга, что ты говоришь о Питере, он же… Мерлин, это он выдал нас?! — Наконец, подала голос Лили, вернее та, кто похитил ее облик. Но… это было так похоже…
— Эта грязная крыса предала и погубила моих друзей… Если вы и в правду Джеймс и Лили, то что я говорил, когда убеждал взять его в Хранители? И учтите, я помню каждое слово. — Это была чистая правда, тот разговор, до сих пор, иногда, преследовал его в ночных кошмарах.
— Ты… ты говорил нам, что будет надежнее, если мы выберем кого–нибудь другого в Хранители, вместо тебя. Ты сказал так: «Джеймс, любой скажет, что если бы тебя спросили, кому ты веришь больше всего, ты бы назвал меня. Любой догадается, что Хранителем выбрали меня, все так будут думать. Я предлагаю использовать это, пусть все думают, что это я, а в Хранители нужно взять того, кому мы доверяем, но на кого никто не подумает, пусть это будет Питер. Волдеморт будет преследовать меня, ему в жизни не придет в голову, что вы выберите в Хранители кого–то настолько неважного…»
— Джеймс? — почти всхлипнул Сириус, сомнений быть не могло, во время того разговора, они были одни, лишь они трое, никого постороннего. Это разговор они никому не повторяли, это были ДЕЙСТВИТЕЛЬНО они. — Лили? Как это возможно? — Он уже крепко обнимал своих друзей.