«Неужели обставил?» — похолодел Гусь и глянул в даль старицы. Витькин затылок и конец блестящей алюминиевой трубки маячили далеко впереди, так далеко, что казалось невероятным, как мог Витька оторваться на такое расстояние. И Гусь понял, что потерпел жестокое поражение.
Чтобы немного успокоиться, он еще поплавал по старице и с напускным равнодушием на лице вернулся на берег.
— Ну что, догнал? — галдели ребята. — И тягаться нечего!..
Возбуждение ребят было неприятно Гусю. Он с тоской подумал, что еще месяц, полмесяца назад никто бы из этих мальчишек не посмел радоваться его поражению. Теперь же лишь Сережка хранил сдержанное молчание.
Гусь сел на кочку и стал ждать возвращения Витьки. Вообще ему хотелось побыть одному, но он знал: уйди вот сейчас, и это еще больше подчеркнет победу Витьки.
Пахомов поохотился на этот раз неважно, всего два язя висели у него на кукане.
Гусь сделал вид, что его совершенно не интересуют крупные серебристые рыбы, и подошел к Витьке.
— Дай ласты поплавать, — попросил он.
— Бери. — Витька кивнул головой на траву, где лежало снаряжение.
Ребята притихли: вот что значит Гусь! Только спросил — и пожалуйста!
Увязая в топкой грязи, Гусь проковылял в ластах до чистой воды и, подражая Витьке, скользнул в воду. Но он не рассчитал глубину, и вода сразу заполнила трубку. Вдох — и вода хлынула в горло. Гусь захлебнулся и будто ошпаренный метнулся вверх. В следующее мгновение он сорвал с себя маску, закашлялся и не заметил, как трубка скользнула из резинового хомутика в воду. А вязкая тина уже засасывала ноги. Гусь хотел рывком высвободиться из пут коварного дна и почувствовал, что левый ласт сорвался с ноги.
На помощь Гусю поспешил Витька.
— Чего же ты не предупредил, что раньше не плавал в маске? — сказал он с укором. — Другой-то трубки у меня нету!
— Найдем. Здесь не глубоко.
— «Не глубоко»… Очень-то охота в этой грязи нырять. Всю воду смутил. Давай ласты и маску! И в сторону отойди, мешаешь.
Вода от поднятого со дна ила и торфа в самом деле стала совсем рыжей, и от нее шел отвратительный запах. Гусь протянул Витьке маску и ласт.
— А другой ласт?
— Дак он там остался. Здесь же вязко!
Самое страшное, что все это произошло на глазах у ребят, бывших поклонников Гуся. Правда, сейчас над ним никто не смеялся — боялись смеяться, но Гусь-то знал, что случившееся надолго станет предметом мальчишеских разговоров. Он вылез на берег, оделся и бросил Сережке:
— Чего сидишь? Пошли домой!
— Как? А трубка?
— Ласт нашелся, и трубка найдется.
— Вот и обождем!
— Жди. Можешь еще и понырять! — сверкнул глазами Гусь.