— Вставай, — приказал сержант. — Вылезай из этой вонючей дыры. Тут для вас в джунглях дело есть.
— Что там стряслось? — спросил Брайн, подозревая, что над ним решили подшутить. — Ведь еще совсем темно.
— Самолет разбился, пойдете его искать. — Он поднял Керкби, Бейкера, Джека и еще одного паренька из Чешира. — Живее, пошевеливайтесь. Время не ждет.
Брайн сел на койке, но не вставал, до тех пор пока мимо не прошел уже одетый Нотмэн.
— Одевайся. Надо помочь этим беднягам. Там в радиомехвзводе уже готовят для нас грузовики и рацию.
Брайн натянул штаны.
— Чего ради этим психам вздумалось разбиться среди ночи? В жизни я еще так не уставал.
— Что ж, по-моему, ты пользуешься жизнью вовсю, — сказал Нотмэн. — Пошли. Вот увидишь, ты еще наплачешься, пока тебя в Сингапуре на корабль погрузят.
— Если б они для этого меня разбудили в такую рань! Нотмэн кинул ему сигарету.
— Схожу к связистам и выясню, где он там упал. Сержант вернулся.
— А ну-ка, поживее. Марш на кухню, там вас накормят завтраком и паек выдадут.
— Надолго нас посылают? — спросил Бейкер.
— А я почем знаю! — заорал сержант. — Сейчас свяжусь с господом богом и выясню, если это для вас так важно.
— Еще бы не важно, — сказал Бейкер. — Недели через две нам отсюда уже отплывать, корабль отходит.
— Пошевеливайся! — крикнул сержант. — А то ты у меня на пятьдесят шесть дней под замок сядешь, и плевать я хотел на твой корабль.
Они спустились с крыльца и не торопясь пошли на кухню завтракать, а потом у них еще осталось время поболтаться немного в казарме. Брайн сгорал от нетерпения.
— Они там настраивают радио, — пояснял Нотмэн. — Я был в радиорубке, они считают, что самолет упал милях в тридцати к югу отсюда.
— А эти бедняги тем временем висят на деревьях, истекая кровью, — сказал Брайн.
Он вынул библию из тумбочки соседа, открыл ее и ткнул пальцем наугад в какой-то стих, чтобы погадать о будущем, как в одном из фильмов, который он видел несколько дней назад: «И отсекли ему голову, и сняли с него оружие, и послали по всей земле филистимской, чтобы возвестить о сем в капище идолов своих и народу». «Какому народу? Дурацкое гадание. Ни черта не пойму, да и вообще я ведь не суеверен». Он уложил свой вещевой мешок, весивший на этот раз не больше сорока фунтов. Ему еще нужно было упаковать рацию, если только радиомеханики сумеют ее наладить, потому что другой в лагере нет. Он открыл библию и снова наткнулся на стих: «И отсекли ему голову…» Все время открывается на этом месте, у нее с переплетом что-то неладно, и она будет открываться на этом месте до бесконечности, если только нарочно не избегать его, а он не хотел его избегать, потому что чем больше он вчитывался, тем больше закрадывался ему в душу скрытый смысл текста. И он уже начал было понимать, но тут шофер просунул голову в дверь и крикнул, что пора ехать.