Насвистывая какой-то мотив, он запихнул вахтенные журналы и боеприпасы в сумку, отсоединил аккумуляторы и поставил их как можно выше. Огромная раздувшаяся пиявка величиной с небольшую змею, извиваясь между его сапогами, пробиралась в рубку через щель. «Эй, ты, там никого нет, я вовремя смылся!» — крикнул он ей вслед. Стены рубки были сплошь покрыты пауками и другими насекомыми, спасавшимися от наводнения, под крышей испуганно пищали крысы, время от времени они спускались вниз, к кромке воды, а потом спешили обратно наверх — сообщить своим, что вода не спала, а может еще подняться и затопить их всех.
Ноги его нащупали тропку, которая была теперь фута на два под водой. Зажженная сигарета размокла, и ветер осыпал ему лицо табачными крошками, он то и дело сплевывал против ветра. Перекинув автомат через плечо, он еле-еле брел по воде, так как тропинка местами была совсем размыта и, пытаясь нащупать ее, он уходил под воду чуть не до самых плеч. Вспотев, несмотря на дождь, он со страхом думал, что может наступить на змею, вспоминая при этом всех попадавшихся ему змей, и в особенности питона, который плескался недавно рядом с рубкой. А может, они все залезли на деревья? Мысль эта показалась ему утешительной, но мало вероятной. Он ругался вслух и разговаривал сам с собой. «Да, вот это приключение! Выходит, я забрался еще дальше, чем мечтал, ведь это втрое дальше, чем Абиссиния, не шуточка! О, черт, скорее бы добраться до взлетной дорожки, а там уж до лагеря рукой подать. Хоть бы чайку попить.» — Он плотнее завернулся в плащ, защищаясь от косого дождя. — Вот если б отец меня сейчас увидел! «А я тебе что говорил? — сказал бы он. — Ну как, обормот, болтаешься по самую шею в ледяной воде? Недолго и ревматизм схватить. Уж коли ты так любишь воду, пошел бы искупаться в Тренте. Я тебе что говорил — не лезь в эту армию. Они для нас никогда палец о палец не ударили, чего ж ты для них стараешься, а?»
Нужно было пройти по взлетной дорожке целую милю против ветра, и казалось, ветер вот-вот своротит ему скулы; плащ развевался у него за плечами, точно у Белы Лугоши — человека-вампира, а поля шляпы отогнулись, как у старого золотоискателя. Пузыри взлетали из-под его высоких сапог. Ему надоело все на свете, он даже не думал о том, что сзади на него может наскочить самолет. «Единственное, чего мне сейчас хочется, — это добраться до теплой казармы, взять толстый роман в руки и еще получать миску жратвы каждые четыре часа, чтоб не знать голода. Право, жизнь тут не такая уж тяжелая, когда вся эта водичка с небес не льет на голову».