Новость бьет меня как пощечина.
– Я не знала, что он уезжает. Он ничего мне не говорил.
– О поездке стало известно в самую последнюю минуту.
– Ясно. – Он даже не позвонил, чтобы попрощаться. Похоже, в его глазах я все-таки обычная деловая сделка. Я же знала, кто я ему. Знала. И сама так хотела. Почему же я чувствую себя так дерьмово? Почему мне настолько больно?
– Также я связалась с новым риелтором. Ее зовут Клэр Майклс. Отныне помогать вам будет она.
Я со стоном вспоминаю, как разозлился Лоренс той ночью.
– Джина… а что случилось с Уильямом? Пожалуйста, скажите, как есть.
– Не беспокойтесь об этом, мисс Уайт. Все улажено.
– О.
– Что ж, мне пора возвращаться к работе, но если вам что-то понадобится – звоните. Хорошего дня.
– Подождите! Еще одно.
– Да?
Я закрываю глаза от ненависти к себе за свой следующий вопрос.
– А Лоренс… ничего больше не просил передать?
– Увы, нет. Хотите оставить для него сообщение?
Да. Почему ты ушел, даже не попрощавшись? Неужели все, что произошло между нами, было неправдой?
– Нет. Все нормально. Спасибо.
Отключившись, я опускаю глаза на еду и отодвигаю поднос. Есть больше не хочется. Вместе с необъяснимой печалью, разливающейся в груди, возникает странное ощущение, что это начало конца чего-то прекрасного, что даже не успело полностью расцвести.
А может, уже отцвело.
***
Я звоню Элли и приглашаю ее заглянуть в гости. Сначала она отказывается, оправдывая отказ какой-то чушью о принципах, но любопытство оказывается сильней, и в итоге она принимает мое приглашение. Еще она приведет с собой бойфренда – того самого музыканта, о котором говорила некоторое время назад.
После часа на беговой дорожке я принимаю душ и одеваюсь, выбрав свои любимые джинсы-бойфренды и безразмерный серый джемпер с открытым плечом. Оглядывая себя, я вспоминаю свой недолгий разговор с Элли. Судя по всему, с музыкантом у нее все серьзно. Я очень счастлива за нее, но в глубине души ощущаю грусть и чувство вины, потому что на пару месяцев выпала из общения с ней. Я знаю, что сознательно избегала ее, но я еще не готова рассказывать, какую кашу я заварила. Зная Элли, она не постесняется обратить мое внимание на то, что я во всем виновата сама.
Засунув руки в карманы джинсов, я размышляю о том, как нам с ней – двум противоположностям – удалось так тесно сдружиться. Откровенно говоря, Элли можно назвать святой только за то, что она не осуждает меня и терпит мои маниакальные настроения.
Я познакомилась с Элли на третий год после переезда в Нью-Йорк. Как только она появилась в Homme, в нее моментально влюбился весь персонал. Кроме меня. Я не доверяла ее дружелюбной манере держаться и частым улыбкам, пусть и знала, что у этой девушки ни единой дурной черты в характере нет. Она излучала позитивную энергию.