Чахоточный адвокат спросил возбужденно:
— Неужели предают все?
Подергивающееся лицо, серые стальные глаза насторожились:
— В том-то и дело, что не все предают. Если б все предавали, не о чем было бы и говорить, и некому было верить. Но могут предать. Это раз. А иные уже предали. Ведь и в нашей организации бывают люди, носящие тоже две маски. Тут игра в крапленые колоды, и у всех — шанс, риск и… ну, что выбирать слова, конечно, шулерство. Возьмем хоть бы такой пример. Первое дело, в котором я должен был участвовать, всецело зависело от Варташевского. Кто его не знал? Молодой бог! Силач, красавец, 23-летний полковник, первый летчик… Успех везде — покоренный мир под ногами, потому что он лежал всегда под его аэропланом, неисчислимые победы над воздухом, над капризами машины, над душами подчиненных и товарищей, над сердцами женщин, а среди них — покоренная… Мария Диаман! Слышали? Еще бы! Великолепная опереточная актриса, сводившая с ума американских миллиардеров, экзотических принцев, французских критиков и немецких философов. Недурно? Так вот, она стала возлюбленной Варташевского… 23 года, жизнь, молодость, счастье, двойная слава: она и он!.. Тут то и случилось. Ночью я приехал к нему. Условленный знак был — стук в дверь.
Михаил Иванович показал: согнув указательный палец, он стукнул о дверь. И в тот же миг с другой стороны в ту же дверцу раздался тоже стук. Я вздрогнул. Хозяин раскрыл глаза. Сутулый адвокат приподнялся и покинул стеганое кресло.
Вошла хозяйка. Нас звали ужинать.
— Ты прервала нас на самом интересном месте, — сказал с улыбкой Любарский, обращаясь к жене.
Михаил Иванович выпрямился, сдвинул каблуки, поклонился, и снова его лицо приняло непроницаемое выражение.
— Любопытно, — протянул полный инженер… Замечательно!.. Именно — «сверхчеловечно»…
Ужин был молчалив и быстр. Мы ели не торопясь, но уже в 11 часов жали друг другу руки в передней. Беседа, начавшаяся в кабинете, была прервана. Вероятно, хозяин не хотел ее продолжать в присутствии жены и бонны.
Мы вышли на улицу. Зимняя ночь была тиха. Свет луны струился по белой улице. С Михаилом Ивановичем мы шли вдвоем: наш путь лежал в одну и ту же сторону, к вокзалу. Мне не терпелось. Тема, возникшая в кабинете, ее таинственность, ее мрачность, новизна и тревожность меня взволновали. Я сказал:
— Не так поздно. Может быть, зайдем ко мне?
Михаил Иванович согласился.
Теперь мы сидели друг против друга, пили чай и говорили все о том же — о том, что так раздразнило и взбудоражило мой интерес.
— Видите ли, все это делается не сразу. Чтоб решиться на такие дела, нужна все-таки подготовка, — медленно говорил он. — Но главное — организация. В одиночку ничего нельзя сделать. Здесь требуется сеть, связь, чувство взаимной близости, сила круговой поруки, уверенность в поддержке. И, конечно, тренировка! Вы спрашиваете, как я начал? Но это произошло случайно. В сущности, это всегда так. Никто не родится контрразведчиком. Эта деятельность требует больших сноровок. Но я хорошо помню первый шаг. Он был совсем не в контрразведках. Да, это была белая организация, если хотите точнее — офицерский союз. Кто стоял во главе, я не знал. Но центральные руководители известны были и мне. Словом, в один прекрасный день я получил назначение. Мне было приказано, во что бы то ни стало, попасть в петроградскую милицию и по возможности занять там видное положение…