— Вот выспорил, а прочитать не могу.
Читали вместе с отцом. На портрете был изображен Фридрих Второй. Гравер вывел его хвастливые слова: «Я пойду своим прямым путем, буду делать все, что сочту нужным. Ничто меня не остановит!» Письмо предназначалось Отто Виммеру из Гослара. Вначале в нем речь шла о том, что Германия двинула против русских мощную силу, одетую в броню. И что же? «Лапотники» не разбежались. Напротив. Автор перечислял имена погибших солдат, офицеров. Молил бога, чтобы ему довелось вернуться в родной Гослар. Письмо заканчивалось стихами:
«Будь проклят тот, кого, как вал,
Гордыни буйство одолеет.
Кто, немцем будучи, затеет,
Что корсиканец затевал!»
— Непонятно, — вздохнул Пенежко. — Стоило ли из-за этого спорить? Чьи стихи-то?
— Очень даже стоило, — рассмеялся Илья Устинович. — А стихи — пророческие. Написал их немецкий поэт Гейне. Напоминает им судьбу Наполеона…
В парадном зале осажденной гостиницы, возле постели раненого Ланге, шло короткое заседание ревкома. Его председатель Семен Самуилович Комиссаров обрисовал положение гарнизона. Боеприпасы на исходе. Ряды защитников редеют.
— У нас есть с чем обратиться к мятежникам, — заметил Николай Станиславович Белецкий, редактор городской газеты «Известия ревкома».
— Мало нам его, — Бочкин кивнул на председателя ЧК.
— Все-таки я настаиваю. Предлагаю свою кандидатуру.
— Я против, — возразил Комиссаров. — Кто за?
Трое подняли руки. Их поддержал четвертый — Ланге. Через несколько минут с балкона прозвучал голос Николая Станиславовича, одного из самых уважаемых в городе журналистов:
— Товарищи, не играйте с огнем! Все, кто добровольно сложит оружие, будут прощены…
Раздалась пулеметная очередь. Замолк оратор. Видимо, мятежники изготовились к новому натиску, по не торопились. Чего-то ждали. Часа через два удар огромной силы потряс угол гостиницы. Рухнула массивная люстра в зале. Следующие снаряды прошили в нескольких местах крышу и перекрытия.
Артобстрел прекратился ночью. Осажденные использовали передышку для укрепления обороны. По цепи передали:
— Лизюкова к председателю совдепа!
Семен Самуилович осмотрел Александра и сказал:
— Постарайтесь добраться до наших. Во что бы то ни стало…
Восемь раз по нему стреляли дозоры и пикеты. Стрекопытовцы перекрыли все дороги. Пришлось пробираться лесной чащей. На третий день, шатаясь от усталости, Лизюков набрел на кавалерийский разъезд могилевского отряда, двигавшегося на помощь Гомелю.
29 марта красные конники ворвались в город, Александр мчался на тачанке. Яростно сопротивлялись мятежники в районе вокзала. Здесь в одном из зданий обнаружили застенок с истерзанными телами С. С. Комиссарова, И. И. Ланге, М. С. Бочкина, Н. С. Белецкого и других мужественных борцов революции.