— Боже мой, как я испугался! Мне казалось, что ты вот-вот войдешь туда.
— В дыру? — с усмешкой спросил я.
— В другой мир, — поправил он.
— А ты-то что боялся? Не понимаю.
— Марк, а как, по-твоему, ты попадаешь в эти пространства? Подумай, откуда мне известно о твоих похождениях?
— Наверное, ты — сканер. Следишь за мной, воспринимаешь информацию…
— Я сопровождаю тебя, Марк. И сканеры тоже сопровождают тебя в твоих путешествиях. Для нас, ты — дикий необъезженный жеребец с синдромом слабоумного самоубийцы. Ты мчишься навстречу гибели и тащишь нас за собой. Ты помочился в пасть смерти, а мы — себе в штаны.
— Нечего подглядывать, — пошутил я и похлопал его по спине.
Дима едва не упал. Когда он повернулся ко мне, я увидел в его глазах ту же ненависть, что и в первый день нашего знакомства. Какой чувствительный. Ничего, он учит меня, я — его.
— Никогда больше так не делай, Марк. Никогда!
Его голос дрожал, кадык подпрыгивал, а руки тряслись.
— Да что ты, Дима? Успокойся.
Промолчав весь обед и испепелив меня взглядами оскорбленной гордости, он, в конце концов, простил мою беспечность, и мы отправились на обещанную экскурсию по институту. Во многие места нас не пустили, но общее впечатление я получил. Это был небольшой городок. Люди здесь жили, работали, растили детей, ходили на танцы и в кино. Маленький закрытый городок, вокруг которого раскинулась степь, и у самого горизонта виднелись вышки с прожекторами, замыкавшие оградительный кордон.
Многие корпуса не имели ни окон, ни дверей — проходы туда пролегали под землей. Около силовой подстанции я заметил разрушенное строение. По бетонным стенам метровой толщины змеились широкие трещины. Верхняя часть здания обрушилась. Массивная арматура прогнулась причудливыми дугами. Дмитрий сказал, что это сделала женщина, взгляд которой обладал чудовищной разрушительной силой. Но я уже понял, что парень любил приврать, и не поверил ни одному его слову.
Мне очень хотелось посмотреть на «изолятор» и уродцев, однако нас туда и близко не подпустили, как, впрочем, и на объекты третьего отдела. Я понял, что люди этого подразделения нагнали страх на весь институт. Когда мы проходили мимо кафе, Дима сказал, что вечерами тут лучше не показываться.
— Это почему же? — удивился я.
— Потому что обязательно нарвешься на них.
Он имел в виду злодеев из третьего отдела.
— Я знал многих сотрудников, которые, совершив ту или иную профессиональную ошибку, буквально исчезали на территории института, — рассказал мне Дмитрий. — Хотя чаще людей просто запугивают. Когда человек нарушает субординацию или ведет свою игру, его отправляют в третий отдел. Он выходит оттуда тихий, как мышка, и уже никогда не дерзит начальству. Если же возникают подозрения о его несанкционированных контактах с внешним миром, то он подвергается ликвидации. Такой процесс называют утилизацией.