В коридорах было тихо и пусто, народ, вероятно, еще не проснулся. Во всяком случае, по пути к отведенной ему каюте постсержант никого не встретил. Приняв контрастный душ и выхлебав банку сока, Коваржек почувствовал, что мир вновь поворачивается к нему приятной стороной, и для полного приведения себя в порядок необходима прогулка по свежему воздуху. Хорошо было бы еще искупаться в море, но рисковать не хотелось — не велика радость быть сожранным каким-нибудь местным чудищем.
Берег вокруг «Пузатика» носил следы вчерашнего веселья — повсюду валялись пустые бутылки, стаканы, какие-то тряпки, обувь и салфетки. В остатках закуски копошились клювастые серо-белые птицы. Кое-где на песке лежали тела. Подойдя к каждому из них, Коваржек убедился в том, что это не трупы, а перепившие пассажиры. Их покой охранял возвышающийся в отдалении, на пригорке, танк Ольгунда Брюма. Солнце едва высунуло макушку из-за гор, и от «трицера» тянулась длинная тень. Она казалась не менее грозной, чем сама боевая машина. Один из танкистов, Тунти, сидел на башне, повесив бинокль на шею, и смотрел на Коваржека. Лейтенанта Брюма видно не было.
Полицейский неторопливо приблизился к «трицеру», приветственно поднял руку.
— Как дела, бронелобый?
— Да терпимо, — отозвался танкист. — Продовольствие есть, спим по очереди… Господин лейтенант как раз сейчас этим и занимается, — он кивнул на открытый башенный люк. — Вокруг не стреляют, никого на горизонте не видно. Нормально…
— Эти вчера здорово шумели? — Коваржек ткнул большим пальцем через плечо на прибрежную полосу. — Угощать не пытались?
— Им не до нас было, — усмехнулся Тунти и поправил бинокль. — А куда это вы с утра пораньше бойца направили?
— Какого бойца? — насторожился Коваржек.
— Ну, с вещмешком. Вон туда потопал, вдоль берега, — танкист показал рукой на восток, в сторону гор. — В рубашке серой и джинсах. Круглая такая физиономия, волосы черные… Да он же на собрании вашем выступал, предлагал все бухло собрать в одном месте и выдавать как награду.
«Станис Дасаль!» — Коваржек ухватился за подбородок.
Постсержант как-то подзабыл, по какому случаю вместе с майором Тумбергом заявился на дальнолет. А теперь вспомнил.
— Что ж вы его не тормознули, бронелобые?
Тунти недоуменно посмотрел на него, сплюнул с башни на траву и осведомился:
— А что, был такой приказ?
Но Коваржек его уже не слушал. Он похлопал себя по кобуре, проверяя, на месте ли пистолет, и открыл прицепленный к поясу футляр с перчатками-усилителями. Нет, он не сомневался в том, что справится с беглым преступником и без усилителей, но тут нужна была двойная гарантия. Постсержанту все было ясно. Вчера с утра Умелец мелькал то тут, то там и никуда, разумеется, удирать не собирался. А узнав, что скоро оторванности робинзонов от мира придет конец, изменил свои планы. И решил удариться в бега, рассудив, что лучше остаться на этой планете — тем более что она оказалась обитаемой, — чем вновь угодить в тюремную камеру. Ночью уйти не осмелился — наверное, опасаясь хищного зверья. Прошелся по кораблю, собирая полезные вещички, благо все гуляли-веселились, а поутру сделал ноги.