Шурин знакомый проговорил:
— Что ж, давайте познакомимся. — Он протянул мне руку и отрекомендовался: — Виктор.
Второй тоже протянул руку вначале мне, а потом Шуре и два раза повторил: «Володя».
Мы пошли по дорожке вчетвером. Они шли по бокам, мы держались под руку. Виктор сказал, что они нас заметили, когда мы спускались с лесенки танцплощадки.
— Я знала, что ты придешь, — сказала Шура Виктору. Он, улыбаясь, проговорил:
— Я же говорил тебе, что приду.
Володя хотел мне что-то сказать, но Виктор, взяв Шуру под руку, обратился к нам:
— Простите, нам надо поговорить.
Они свернули с дорожки и тут же скрылись. Мне почему-то стало обидно. Володя молчал…
— Идемте на танцплощадку, — предложила я.
Он спросил:
— Вам со мной страшно?
— Не-ет, — протянула я растерянно. — Я просто подумала, вы так, с другом шли.
— Нет… Пойдем, посидим…
Мы медленно подошли к садовой скамейке.
— Сколько вам лет?
— Семнадцать, — и подумала, что я зря расчесала волосы, я бы выглядела взрослее. Он, наверное, не очень-то верит, что мне семнадцать.
— Совсем пацанка.
Меня так никто не называл, и вообще я не слышала, чтобы девчонок так называли…
— А вам-то сколько?
— Двадцать два.
Взрослый, но лицо у него не очень-то взрослое. Получилось долгое молчание.
— А вы действительно были на войне? — спросила я, посмотрев на его ордена.
— На фронте я был год, потом в госпитале около трех месяцев, я уже больше четырех лет в армии. Кажется, еще придется прослужить года два, может, и три. Домой хочется.
— Откуда вы?
— Из Брянска.
Я не могла вспомнить, где такой город находится, и решила завтра посмотреть на карте.
На танцплощадке заиграли мой любимый вальс «На сопках Маньчжурии». Я спросила:
— Вы танцуете?
Он встал передо мной, будто приглашая на танец, а сам как бы нехотя проговорил:
— Ну что делать, идемте танцевать.
Мы пошли к танцплощадке, держась далеко друг от друга. Он тоже, наверное, не очень-то с девушками дружил, хотя ему и двадцать два. Какой-то он другой, Шурин Виктор как-то сообразительнее, наверное, для меня такой лучше…
Мы подошли к площадке, Володя положил мне руку на талию, и мы начали вышагивать длинные шаги танго.
«Наши-то дают!» — услышала я совсем рядом Римкин голос. Ирка чуть тише проговорила свое любимое: «Колбасный отрезок»… Они засмеялись. Я отвернулась, сделала вид, что не расслышала. Это они от тех верхних «крошек» научились таким словечкам и ляпали к чему попало, не задумываясь.
Шура им говорила про это, но они не понимали, чем это плохо…
А Римка черненькая, здорово красивая, на цыганку похожа. Ее танцевать приглашают, все новенькие, а она, как откроет рот, так на этом все и кончается. Странно — хорошо учится, а такая дура. Дома еще ничего, а при виде парня совсем свихивается, выпаливает эти дурацкие словечки.