Мы пошли к лесу по тропинке вдоль Хуан-канавы. По дороге тетя говорила, что на зиму, может быть, удастся открыть школу, учить будут обе тети и наша соседка — дочь бабушкиного двоюродного брата — Юуонеколан Оля. Я обрадовалась, но потом подумала: мне, наверное, будет не очень хорошо в такой школе, где учителями будут мои родственники.
Ягод в нашем лесу было мало, мы перебирались с места на место.
Я нашла кусок советской газеты, здесь, на бугорке кто-то только что сидел, брусничные ветки были примяты к земле. Тетя взяла газету и начала читать, вдруг мужской голос спросил:
— Ну что, интересно? Мы обе вздрогнули.
Трое военных лежали, подняв головы с земли. Один из них сказал:
— Не бойтесь, присядьте к нам.
Мы сели на бугорок под сосной. Они, наверное, заблудились, потому что стали расспрашивать, что это за дорога здесь рядом и как называются деревни и в какой стороне Вырица. Тетя начала объяснять им, что эта дорога идет на Сусанине. Вдруг мы увидели, что недалеко по дороге идет немецкий обоз, военные сползли с бугорка. Один немец, привстав на возу, начал рассматривать нас в бинокль. Мы страшно испугались, я заметила, как лежащий недалеко от меня военный вытащил пистолет, но немец, видимо, рассматривал только нас и не увидел лежавших рядом русских. Я боялась, что кто-нибудь из немцев соскочит с воза и подойдет к нам за ягодами. Я подняла корзину и пошла к дороге. Но обоз скрылся из виду, русские, все трое, снова сели, один из них спросил:
— Ну, страшно?
Тетя кивнула и спросила:
— А что, если бы они подошли?
Ни один из них не ответил, а продолжали спрашивать про дороги и есть ли немцы в нашей деревне. Тетя объяснила им все про дороги и сказала что сейчас у нас немцев нет. Тогда они спросили, есть ли в соседних деревнях и сколько. Тетя сказала, что, конечно, есть, и обычно они селятся по три-четыре человека в доме. Один из них сообщил, что они идут к себе домой и не хотят попасть в плен, поэтому они все это спрашивают, потом они все встали в полный рост и пошли на сусанинскую дорогу, а мы больше не могли собирать ягоды и пошли домой. Тетя по дороге говорила будто сама с собой: «А вдруг это все подстроил полицейский Антти, но у них была советская газета… Он знал, что дядя Леша был в Красной армии, а теперь надо открыть школу, он может, и решил меня проверить». Сразу, как мы пришли домой, тетя рассказала все дяде Антти, дядя говорил ей, что у нее еще не прошел перепуг от всех арестов и подозрений.
Но тетя ответила:
— Кажется, эти не лучше тех. Может, через часик пойти и сказать Антти, они ведь все равно уже ушли?