Вошла женщина в форме и объявила: переезжаем в Киукайси, а сюда прибывает новый пароход с нашими.
Были рождественские каникулы, нас разместили в школе. Школа и все дома вокруг были красные с белыми наличниками окон. За школой был темный еловый лес. Снегу было мало, и мы обнаружили в лесу под елями прихваченную морозом сладкую бруснику, но лес был маленький, и брусника быстро кончилась. А Женя ничего не ел, кроме ягод. Приходилось выискивать каждую ягодку, как иголку в сене. Он чем-то был болен. Наши деревенские редко ходили к врачам, лечились у моих прабабушки и прадедушки, делали массажи, пускали кровь, а тут нам делали уколы и сделали рентген. Оказалось, что у Жени вторая стадия туберкулеза. Тетя отвезла его в Паймио, в детский туберкулезный санаторий. Туда отправили еще нескольких детей, но они были не из нашей деревни.
Финские финны приносили нам подарки: вязаные рукавицы, носки, а Лиде Вирки подарили пальто. Они приглашали нас к себе в дома на кофе и звали мыться в свои бани, но нас было невозможно отмыть, наша одежда была грязная и рваная.
К нам начали приезжать фермеры и увозить людей к себе на фермы на работу. Но мои тети были учителя и не хотели попасть на ферму. Хозяйка нашего лагеря Элла успокаивала их, она обещала помочь устроить нас на фабрику.
Скоро действительно за нами приехал человек с бумажной фабрики. Нас привезли на станцию Кауттуа. Кружась, падали снежинки. На вокзале стояла елка. Было бело, тихо и красиво, как на дореволюционной рождественской открытке, которые я видела у старшей тети. Мы начали выгружаться из вагонов, от наших следов получались черные ямки на снегу. Наши грязные мешки, чемоданы и тюки оказались возле украшенной елки. Пришел священник с двумя женщинами. Мы молча ждали. Священник встал перед нами и произнес:
— Herra siunatkoo teita [28]!
Одна из женщин спросила:
— Ymmaratteko suomea [29]?
Все заулыбались.
Нас завели в приготовленные бараки, которые стояли в сосновом лесу на берегу большого озера Пюхяярви. В бараке было тепло, пахло смолой, стало радостно, хотелось куда-нибудь побежать, но было уже темно. Нам дали две комнаты. Одну заняли дядя Антти с семьей и бабушка с дедушкой, а я с Ройне и с тетями поселилась в другой комнате.
Утром я познакомилась с девочкой Бертой Хули, она тоже жила в нашем бараке, и мы побежали посмотреть на озеро. С озера дул холодный ветер, берег был в обледеневшей ледяной пене. В серой воде далеко от берега виднелся темно-зеленый остров. Стало холодно, мы отправились посмотреть на Кауттуа. Мы пошли по тропинке к железной дороге, а оттуда шла широкая дорога вдоль парка. В парке мы увидели большой светло-желтый дом с белыми углами и наличниками. К железным воротам была прикреплена металлическая доска с надписью «Антти Алстрем». Мы знали, что так зовут владельца бумажной фабрики, на которую наши пойдут работать. Дальше за парком было много больших и маленьких домов с живыми изгородями, а потом мы увидели небольшой белый дом, в котором во всю стену было громадное окно, как в Ленинграде в больших магазинах. Мы подошли поближе к окну, внутри магазина никого не было, захотелось войти. Мы открыли дверь, где-то прозвенело, вошла женщина в клетчатом переднике, поздоровалась с нами и спросила: