Читая текст на экране компьютера, Элизабет будто переживала те далёкие события из прошлого, она как будто знала всё это уже давно, а теперь всего лишь напомнила себе о том, что когда-то забыла. Это было так странно, но в то же время значимо для неё. Мысль о том, что ей просто жизненно необходимо посетить древнюю крепость на горе Кастель становила всё более навязчивой, в голове плыли образы, слышались голоса, вспыхивали обрывки далёких воспоминаний…
– Элизабет, что ты здесь делаешь? – в дверях кабинета стоял отец, а за окном уже сияло утреннее солнце. Окунувшись в старинную легенду, девушка совершенно потеряла чувство времени и не заметила, как наступило утро. Она даже немного задремала в кресле у отцовского компьютера, теперь же пришло время возвращаться из мира грёз в реальный мир.
– Я просто хотела немного посидеть в Интернете, голос Элизабет дрожал. Она прекрасно знала, что отец очень не любит, когда кто-то подходит к его компьютеру или вообще без спроса входит в его кабинет. Это правило Элизабет усвоила ещё с детства. Кабинет – только его территория, где он проводил большую часть своего времени, работая и общаясь со своими деловыми партнёрами. Поэтому выходка дочери могла считаться серьёзным проступком, а наказание, конечно же, не заставит себя долго ждать.
– А почему ты просто не попросила разрешения? Прокралась ночью, пока все спали… Что же, интересно, ты там искала? – Он посмотрел на экран монитора. – Не знал, что ты настолько интересуешься историей, чтобы по ночам изучать легенды. Что это на тебя нашло, Лиз? Ты там случайно не стала членом какой-то секты, пока скиталась в поисках приключений?
– По этому поводу, папа, можешь быть совершенно спокойным. Я точно не член секты. – Элизабет всё ещё была растеряна, но уже постепенно начинала приходить в себя. Слова отца разозлили, но в то же время немного успокоили её. Она понимала, что если сейчас всё грамотно обыграть, ей удастся избежать наказания.
– Я волнуюсь за тебя, дочка. С момента твоего возвращения домой я постоянно за тобой наблюдаю. Ты стала какой-то другой, совсем чужой и незнакомой мне, неужели во время странствий ты настолько изменилась? Что же с тобой происходит? Надеюсь, ты не принимаешь наркотики, ведь кто знает, с кем ты могла познакомиться во время своих поисков себя? Не нужно скрывать это от меня.
– Мне кажется, что ты наблюдаешь за мной не просто с момента моего возвращения, а с самого моего рождения! И не просто наблюдаешь, а очень навязчиво следишь.
– Это естественно, ведь я твой отец…
– Рада слышать, что ты беспокоишься за меня, папа, но хочу тебя уверить в том, что твоё волнение совершенно напрасно. Я не член секты и не принимаю наркотики. Я даже к алкоголю не всегда хорошо отношусь, а сигареты – ну здесь уж простите, не удержалась. Но это случилось не во время моих путешествий, а задолго до этого. Чтоб ты знал, я курю с 8-го класса, и первый раз курить мы пробовали вместе с моими двоюродными сестричками-скромницами, причём именно они были инициаторами этого. А вот теперь я стала для них плохой компанией, и вообще, столько лет тебя совершенно не интересовали мои увлечения, мои привязанности и всё, что со мной связано. Ты всегда хотел, чтобы я жила так, как ты того хочешь, и ни как иначе. С чего бы это вдруг ты стал таким заботливым? – Обида Лиз была вполне обоснована, ведь отец действительно редко интересовался её увлечениями и привязанностями. А если и интересовался, то совершенно не разделял её взглядов, поэтому Лиз и не рассказывала ему всё. В то же время нельзя сказать, чтобы отца совершенно не интересовала жизнь дочери, она интересовала его ровно настолько, насколько девушка выполняла его советы и указания. Так было всегда, и оба это прекрасно знали. Но именно в этот момент Элизабет могла бы отнестись к отцу более доброжелательно, хотя бы потому, что находилась в его кабинете без его разрешения, а он и не думал о наказании своей непутёвой дочери.