А на станции снова шумно. Что это? Скорый поезд. Вспомнилось отчетливо, словно это было вчера: перед самой войной, вот так же под вечер, прибыл «Арпад». Из окна вагона выглянули двое, напомаженные, во рту сигары. Один из них особенно запомнился Берти: редкие волосы зачесаны назад, прикрывают большую круглую лысину.
— Что за станция? — обратился он к своему спутнику.
— Разъезд.
— Понимаю. А как называется?
— Никак.
— Дикари! Даже имени для своей станции придумать не могут! — буркнул лысый и сердито захлопнул окно.
Берти долго стоял, провожая смущенным взглядом уходящий поезд.
Разъезд… Когда Берти впервые попал сюда, здесь стояло всего три дома да росли две дикие груши, такие высокие, что казалось, вершины их цепляются за проплывающие мимо облака. Черные галки прилетали с Тиссы, садились на ветки и оглядывались вокруг своими круглыми немигающими глазами.
А потом привезли бетономешалку, построили дома, школу. Бетономешалка плевалась раствором. «Осторожней, в глаза!..» Голос Этуш? Они строили этот домик, месили саман. Этуш все прикрывала глаза рукой, а он подошел и бережно отвел ее руку. Какие яркие глаза у его жены! Смех и лукавство так и брызжут из них. Почему он раньше не замечал? Он наклоняется и целует ее глаза, без конца целует. «Берти, оставь, я упаду!» Но разве об этом твердит звук ее голоса? И, выходя из недостроенного домика, они весело, как заговорщики, улыбались друг другу.
Этуш, где ты? Почему ее кровать застлана, почему пуста? Берти открыл глаза и непонимающим взглядом обвел комнату. Он был так счастлив с Этуш. У него тогда ничего не болело. И сейчас не болит, потому что операция удалась.
«Удалась! Удалась! — кричит репродуктор на станции, — Берти, переключите вагон № 019165 со второй пути на первую».
Что это, сон?
«Сортировщик, будь осторожен, на второй пути маневрирование!» — раздается молодой голос. Станция живет своей жизнью.
Берти терпеть не может лекарств, но что делать, если боль не утихает. Он запивает порошок холодной водой. А лапша? Опять Илонка будет сердиться.
За окном мелькают красные, желтые, зеленые огни. Уж не испортилась ли сигнализация? Надо бы проверить. Почему, когда он последний раз зашел в дежурку, его лучший друг Ковач виновато отвел глаза и быстро прошмыгнул в дверь?
Какая мучительная боль! Берти зарывается головой в подушку. Далекие гудки разрывают ночную тишину. Тарахтит повозка. Какой он маленький. Ему только четыре года. Как трясет! Так вот отчего такая боль! Но остановиться нельзя, разбушевавшаяся Тисса настигнет и его и деда. Деда? Почему первый раз в жизни он вспомнил об этом случае?