В этом отделении часто вступают в единоборство с «Косой». Борются тихо, отделение превращается в единый организм: каждый нерв напряжен, каждая клетка лихорадочно пульсирует. Мысли, чувства, все подчинено единой цели — спасти жизнь человека. Кажется, даже неодушевленные предметы вовлечены в битву: окна и двери, безмолвные стены, угрюмое декабрьское небо.
Шурша шинами, въезжает в больничные ворота небольшая машина. Приехал профессор из пригородного санатория. Он прервал свой отдых, чтобы явиться на консилиум. В предрассветной стуже беззвучно ступают по тротуарам тонкие ноги тети Тэрки в стоптанных башмаках. Кроме нее, «новенький» никого не подпускает к себе. Только тетю Тэрку. Он не боится ее рук, даже если видит в них шприц. А мамашу больного тихонько увещевает врач: нет, маленького Витю не прохватит сквозняком, его уложили далеко от окон и двери. О том, что кризис еще впереди, врач, не обмолвился ни словом.
Но вот миновал кризис. Даже воздух в отделении кажется мягче, все стало приветливее, точно природа весной, после долгих зимних месяцев. Радость чувствуется во всем: в ласковом прикосновении врача, в голосе старой Тэрки, которая рассказывает мальчику тут же сочиненные сказки. Ликование, победа!
Слова благодарности — в больнице дело привычное. Бывает, правда, что мать, взволнованная встречей с ребенком, забывает произнести их, но это тоже в порядке вещей. Сестры и врачи заняты очередным больным и подчас даже не замечают, когда уводят их пациентов. В тот день, когда маленького Виктора выписывали, тетя Тэрка была выходная. Мать Виктора казалась раздосадованной. Одевая мальчика, она не обнаружила среди вещей голландский шарф, которым закутали ребенка перед отъездом в больницу.
Перевернули склад, обшарили все уголки — шарфа не было.
— Вот почему та особа так рассыпалась передо мной в любезностях! — процедила мамаша, едва приоткрыв узкие накрашенные губы. Вызывающе сложив на коленях руки, она презрительно оглядывала суетящихся нянь: — Хороша больница, нечего сказать!
Появился заведующий отделением, и она бросилась ему навстречу. Но врач предупредил ее излияния:
— Насчет шарфа не беспокойтесь! — Он обещал выяснить, отыскать, принять меры,
— Хорошо еще, что тети Тэрки сегодня нет, — вздохнула одна из сестер.
А мать больного, разочарованная, но в то же время исполненная чувства собственного достоинства, обратилась к сыну:
— Идем, Витенька, здесь мы все равно ничего не добьемся!
— Смотрите, тете Тэрке ни слова! — коротко бросил врач, когда за женщиной захлопнулась дверь.
…На лестнице полутемно, подниматься на третий этаж трудно. Хрипло дребезжит звонок. За дверью молчание. Тетя Тэрка терпеливо прислушивается.